У мира на обочине
отыщется с трудом
в лесах на Вологодчине
старинный тёщин дом.
Туда-то летом временно
вкусить земной покой
и укрепить беременность
мы прибыли с женой.
Дремучее наследство
в покинутом краю
вернуло в память детства
любимую мою.
Не ведая в том лиха,
вся в думах о былом,
она из речки тихой
хлебнула вечерком.
Воды она испила,
качнулся белый свет…
Короче, натворила
нам эта речка бед.
Оставив ждать супругу
в избушке у реки,
я вышел на дорогу:
о, Боже, помоги!
В округе нет соседей,
буквально - никого.
На чём же мы поедем
куда-то далеко?
Волшебник из народа –
небрит, нетрезв, речист -
случайно на подмогу
к нам выполз тракторист.
Как можно было нежно
жену и в ней приплод
я затолкал поспешно
на гусеничный ход.
И трактор в роли "Скорой",
насколько только мог,
промчался по просторам
окрестных внедорог.
В деревне Городище,
прийдя в себя слегка,
мы в кузове на днище
легли грузовика.
И тридцать километров,
проехав наконец,
я сдал жену в больницу
райцентра Брусенец.
Машина шла обратно,
воспользовался я
попуткою бесплатной,
пока оказия.
Ночь пролетела в думах:
в больнице карантин,
я в тёщиных хоромах
с ума сойду один.
Не тратя время даром,
на то и молодец,
я утром с чемоданом
потопал в Брусенец.
А было воскресенье,
на тракте – ни души,
ни трактор во спасенье,
ни ангел не спешит.
А чемодан мой весил
не менее, чем пуд,
но я его не бросил
и с ним подался в путь.
Внесу геройски ясность
в историю мою –
медведи прогуляться
любили в том краю.
Я шесть часов на марше
орал что было сил
и дальше, дальше, дальше
сквозь чащи уходил.
Гоняя косолапых
певучестью своей,
снимал я и пернатых
с разлапистых ветвей.
Тяжёлым чемоданом
я помогал себе -
то плечи нагружал им,
то нёс на голове.
Я громко матерился
в пути забавы для,
и подошёл к больнице
уже к исходу дня.
Врачи за это время
там не ловили мух -
в заветном женском теле
сломали злой недуг!
И это мне не снится,
всё это наяву!
Решил, что из больницы
жену я украду.
С игривым настроеньем
на утренний побег
побрёл я по деревне
устраивать ночлег.
Чужие здесь не ходят
и местных не видать,
гостиниц нету, вроде,
где тут заночевать?
Для рекогносцировки,
не пожалев монет,
купил я литр водки
и килограмм конфет.
Бревенчатые избы
от времени черны,
клочки убогой жизни -
дворы без детворы.
Ходил я безуспешно
в деревне той, пока
не встретил с чувством нежным
ханыгу-старика.
Брал из колодца воду
своим он «журавлём»,
вот и нашёлся повод –
поговорим, попьём.
Колодезной водицы
испив, благодарю:
-Быть может похмелимся?-
ему я говорю.
Скажу не шутки ради:
его услышал стон.
К столу меня приладив,
позвал старуху он.
А бабка для беседы,
за килограмм конфет,
устроила нам с дедом
какой могла обед.
Дала к столу с добавкой
похлёбку «жизнь в нужде»
и луковую травку
в колодезной воде.
Мы пили, говорили,
планируя побег.
Не просто так мы пили,
а за здоровье всех.
Сходили ночью к речке,
чтоб легче было днём
надёжно обеспечить
мой отходной манёвр.
Дед, потеряв сноровку,
на койку заспешил,
я рекогносцировку
успешно завершил.
Суда по расписанию
по Сухоне идут,
украсть жену заранее,
с утра я должен тут.
Больница-то заразная,
погоня может быть,
попыткой одноразовой
должны мы всё решить.
Задумано и сделано:
халатик - на забор,
мы к теплоходу белому
неслись во весь опор.
А дальше речку плавную
подмял кораблик наш...
всё то осталось в памяти
как призрачный мираж.