СТИХИ СЕНТЯБРЯ
ПОЗДРАВЛЕНИЕ
Постойте, милое видение!
Наговорил Вам - невпопад.
Хочу просить у Вас прощения
За дождь, за ветер, листопад…
Шумел дождем - что Вы мне нравитесь,
Зацеловал Вас всю листвой…
Постойте, я хочу поздравить Вас
Сегодня с рощей золотой,
С лучом зари, с улыбкой первою!
И с листопадом первым Вас!
Я Вам не верю – я в Вас верую,
Я Вам играю листьев вальс.
Вам вытру ветром щеки жгучие,
Листвою припаду к губам -
Я поздравляю с тем, что мучаю
Вас красотою по утрам,
Что Вы глядите с восхищением
На мир мой, дерево обвив.
Я поздравляю с днем рождения
У Вас божественной любви!
ЧЬИ ВЫ?
«Чьи вы?» - спросит чибис вора.
«Мы ничьи» - прошепчет тот.
«Кара! Кара!» - каркнет ворон.
«Карма! Карма!» - булькнет топь.
«Чей ты?» - спросит ангел в роще;
Я отвечу: «Чив-чюи…» -
Потому что в роще проще
Признаваться всем в любви…
«Чив-чюи!» - воронам, феям,
Духам омутов и лип.
Птица-Осень, птица-Феникс,
Тебе тоже:
«Цып-цып-цып»…
ВОЛШЕБНЫЙ ГОРОД
А где-то далеко, лиманом загороженный,
Волшебный город есть принцесс и королев.
Плывут к ним облака из сливочных мороженных
И мчатся поезда, от счастья обомлев.
Там окна из небес – висят всю ночь иконами,
Там в рамах серебра сияют до утра
Портреты королев под желтыми коронами,
Под нимбами из люстр, под аурами бра.
Над улицей всю ночь Бетховен с Бахом шефствуют,
Куражится Шопен, кружится в парке Лист,
И в теплых небесах ждут моего пришествия,
Баюкая принцесс, иконы тех цариц…
Мои принцессы ждут в стеклянных сарафанчиках
В воздушных замках снов за прутьями ресниц,
Когда я им сплету венки из одуванчиков,
Когда им привезу букеты певчих птиц…
ТВОРЧЕСТВО
Сам на себя гляжу из привидения,
Не узнаю и узнаю себя –
Он за столом там пишет с упоением,
Смеется, плачет, вымыслы любя.
Вот он листок и жизнь чужую комкает,
Вот говорит мне: «Милая, прости!»
И до утра шатается по комнате,
Пытаясь Галатею воплотить.
Ему там в теле жить, конечно, здорово!
И даже мне приятно вдалеке,
Когда он стих отодвигает в сторону,
Мой взгляд ища средь звезд
на потолке…
ТИГР
Два месяца гналась за тигром
Бригада ловчих и стрельцов.
Все тигры очень любят игры:
Зверь шел по следу удальцов.
Сжигая уши, словно свечи,
Тигр крался прямо на курки,
И нюхал мысли человечьи,
Прищурив томные зрачки…
Два месяца пальбы и крика.
В горах стрелков накрыл обвал…
А тигр, он не рычал – мурлыкал,
Когда клыки разъединял…
Струился зверь огнем горящим
Меж кедров, бархатных берез.
Тигр в глубине янтарной чащи
Освобождался от полос.
Как бы снимал костюм тюремный
Зверь за колючкою глуши,
И небеса до звезд нетленных
Пронзал кровавый крик души:
«Зачем, за что Создатель властный
Меня слепил ты и зажег,
И в душу вставил мозг ужасный,
И в тело вставил взгляд-ожог?
О, Скульптор голубя, ягненка,
Зачем меня ты создавал,
И душу нежную ребенка
В грудную клетку заковал?
Зачем я зол, свиреп, как ящер? -
Весь мир ведет со мной войну…»
Рычит тайга, как тигр горящий,
И воют кедры
на Луну…
ГОРОД ЕЖИКОВ
В лесу осеннем тихо очень,
Все звери ходят босиком:
Там туча, севшая на кочку,
Лисичек поит молоком.
Кряхтя, растут грибы под елкой,
И между лужами сметан
Ежиха носит на иголках
В свой город розовый туман.
У ежиков есть город тоже -
За озером, за полем ржи.
Когда я был колюч, как ежик,
Я тоже в городе том жил.
Тот город открывал аптеку
С утра для бабушки моей,
Для девочек - библиотеку,
Футбол с рыбалкой – для друзей.
Он птичек открывал красиво,
Чердак, и сигареты дым -
Тогда счастливо несчастливый
Я был соседкой нелюбим.
Чтоб мне спалось над школьной книжкой,
Чтоб не страдал я от любви,
Он бабушку держал под мышкой,
А маму с папою - вдали.
Тот город мне открыл подружку.
Чтоб обогреться в холода,
Мы прижимались с ней друг к дружке,
А получалась - ерунда.
Вот глупость: стали мы чужими.
Ища тепла и слов любви,
Мы жались - иглами своими
Друг друга жаля до крови…
…Идет ежиха в город-сказку,
Кусочек облака несет,
И строит мне такие глазки -
Как будто бы не узнает…
КО МНЕ
Я плыл с быстроглазой Аленкой
В глубокое море жарков.
Смеялись кузнечики звонко
Над сытым мычаньем жуков.
За нами скакала дворняга,
Гремели вовсю соловьи,
И вдруг у тупого оврага
Я настежь открылся… в любви!
Девчонке не стыдно заплакать,
В лесу раствориться бегом,
Но ей улыбалась собака
Глазами, хвостом, языком!
Мы стали с Аленой друзьями, -
Тот черт нас успел облизать, -
И я приказал, как хозяин,
Прыгучей собаке: «Лежать!»
И чтобы в момент интересный
Дворняги не лезли к любви,
Я крикнул зверям местным: «Место!»
И птицам я крикнул: «Замри!»
Пока мы дружили в овраге,
Подвластное чувств колдовству,
Зверье превратилось - в коряги,
А птицы лесные – в листву…
Теперь мы встречаемся реже…
В осенней лежат тишине
Листы и коряги валежин,
Моей ждут команды: «Ко мне!»
АФРОДИТА
Читал я с кошкой сказки у окошка,
А после думал ночи напролет:
Зачем же ведьмы, маги, бабки-ежки
Нещадно грабят, мучают народ?
Взмахни Яга – «По щучьему веленью!»
Промолви ведьма – «Крибли, крабли, кра…» -
И джины налетят, и приведенья,
И грянет дождь из злата-серебра!
И Змей-Горыныч превратится в крошку,
И Соловей-разбойник стихнет в сне.
«Зачем страдать?» - я спрашивал у кошки,
Она плечами пожимала мне…
Перелистал я отрочества годы,
Был жизнью терт и небесами бит.
И тот вопрос о счастье для народа
Я задал морю, черному на вид.
Заволновалось море и палитру
Волшебных красок вылило в прибой:
На брег песчаный вышла Афродита,
Пылая неземною красотой.
Она стояла, ослепляя статью,
По щиколотки в пенном молоке,
Одной рукой приподнимая платье,
Две туфельки держа в другой руке.
Краса дышала грешною свободой,
И трепетали веера ресниц.
«Зачем вы, ведьмы, мучите народы?»
Хотел спросить царицу всех девиц.
Я рот открыл - она поцеловала,
И я попался. Все –
меня не стало…
БЕГАЮЩЕЕ УДАРЕНИЕ
Старушка на смешном носЕ
Исправно носит цифру семь.
Стоп, стоп! - не на носЕ - на нОсе
Старушка носит цифру восемь.
Нет! - на носУ, а не на нОсе
Старушка наша носит осень.
Стоп, стоп! - не в осени, в очках
Пришла старушка, и - в носках.
Стоп! – не в носках, а в цифре восемь
Старушка нежно ноздри носит.
Когда старушка текст читает,
То нА нос ноздри надевает.
И если нос клюет страницы -
Тогда старушке крепко спится.
Но если ноздри чуют сказку –
Старушка открывает глазки.
ЧЕТЫРЕ КРЫЛА
Ренате Высоцкой
Осень нас обжигает горючим дождем.
Это ангелы плачут на туче о том,
Что они нас столкнули - мы мимо прошли,
Не узнали друг друга… влюбиться б могли…
Таня, наши мечты не сбываются вновь:
Плачет ангел-хранитель про нашу любовь.
Одинокая птица летит средь стихий:
Два крыла ее носят, как будто стихи.
А у двух птиц – четыре надежных крыла,
Только им никогда не летать, как стрела,
Не творить новых песен в ночи под дождем…
Пусть рыдают хранители,
мы – подождем!..
ОЗЕРО КУВШИНОК
Я уходил в себя - шел к озеру кувшинок,
Сплетал венки из волн в букетах камышей,
И штору приподняв лиловых паутинок,
Там хлебушком кормил Луну и карасей.
Я мякиши катал, бросал их в рты и лица
Берез и облаков и вербы под водой.
Качая небеса, вдруг выплывала птица,
Ко мне из камышей, волнуя берег мой.
Она плыла в меня; и грудь – как белый парус,
И шея у нее - похожа на вопрос…
Не знаю, почему она была без пары,
И рана на крыле, и взор исполнен слез.
Все лето я ходил к той птице на свиданье.
Однажды пролетал над озером тем клин,
Взлетела лебедь ввысь, шепнула: «До свиданья!»,
И в отраженье волн качался я один…
Наутро я опять принес батон с изюмом,
И штору приподняв тумана над водой,
Я мякиш покрошил и птиц позвал угрюмо.
А из глубин приплыл вдруг летчик молодой…
Я в озере кормил майора белым хлебом:
Там новый вертолет скрывала глубина.
Он все хотел взлететь из озера на небо -
Да, видно, тяжела кавказская война…
Он падал и взлетал, и снова падал громко.
Майор тянул штурвал – к супруге молодой…
Засасывает Свет в озерную воронку,
Когда включает он моторы под водой…
Я думаю, к весне я вылечу майора,
Пробитое крыло в машине заживет.
Из озера взлетит майор над косогором,
И поплывет домой на небо вертолет…
+++
Не быть, а течь – для глины дар!
Мы прочности для тела жаждем,
Мечтаем камнем стать однажды,
Когда нас обожжет Гончар.
Мечтаем вечными мы быть -
В аду мы вечность обретаем,
И умереть опять мечтаем,
Чтоб течь, страдать, рождать, любить…
ХУДОЖНИК
Один художник, подуставший видно,
Состарился под вечер - как вино.
Он перед сном тоскливо и обидно
Закрасил черной краскою окно.
А утром молодым он встал с постели,
И позабыв о грузе прошлых лет,
Он кисть нашел с палитрой акварелей,
На стеклах в спальне написал рассвет.
И, лишь на миг высокий лоб наморщив,
Он реку написал и тополя -
И проступила из тумана роща,
И превратилась в жаркого шмеля.
Он убежал из дома - пробужденный.
Перед уходом кистью, - на бегу, -
Изобразил художник птиц влюбленных
И девушку в цветах, на берегу.
Вернулся он домой из листопада,
Хотел опять окно покрыть тоской,
Но кто-то без него губной помадой
Подрисовал сердечко над рекой…
Тогда художник улыбнулся грустно,
Изобразил на стеклах Млечный Путь,
Вписал Созвездье Девы так искусно,
Что захотел сам к Деве той прильнуть.
Потом на кресле в полудреме сладкой
Он в сновиденье лег, как в мавзолей…
И вдруг в астрале он вошел в самадхи:
Узнал о многоликости своей.
Он понял: вечность у него в запасе,
И только миг в запасе - у теней..,
И нужно мир придумать и раскрасить,
Чтоб он возник назавтра
для людей…
ЯНТАРНЫЕ МОСТЫ
На берегу лесного озера,
Не позабыв, что жизнь – театр,
Я пульс любви искал до осени,
Тебя раздев, как педиатр.
Теперь один брожу здесь вечером,
И рву букет листов, как встарь:
Валюту леса обеспечили
Рубины, золото, янтарь.
Еще не все меж нами сказано,
Не все опало, как листы.
Между кустов, меж замков сказочных
Стоят янтарные мосты…
В свечах берез вхожу послушником
В храм рощи; глохну от молитв,
Что ты придешь сюда прослушивать
Лесные легкие мои…
НЕМЕЗИДА
Накинув платок красно-розовый,
Красива, чиста и горда,
Восходит над краем березовым
В ночи золотая звезда.
Глядит она, в Землю влюбленная,
На нас – ее падших детей,
И гладит своими ладонями
Нелепо живущих людей.
От маминой ласки все каются:
У нас бегут слезы внутри,
Религии мира шатаются
И рушатся все алтари.
И светятся души увечные, -
Не зря наша мама пришла, –
Сгорает от ласк бессердечная
Империя грязи и зла…
ДЕЛЬФИН
Жил-был кит. И коровы в нем жили,
Пряча губы в пырей и в ключи.
В нем подсолнухи мир сторожили,
Небеса шевелились в ночи.
В нем росли не винтовки — морковки.
Мы ходили кита поливать,
Гладить головы божьим коровкам,
Прежде чем закопаться в кровать.
И когда из китового дышла
Проливался на землю фонтан,
Выходил за калитку неслышно
К пруду-морю босой мальчуган.
Говорящей воде махнув ручкой,
Он свистел. И на свист из глубин
Выплывал, словно синяя тучка,
Брат кита самый младший – дельфин.
Тот дельфин подставлял спину другу,
И катал – три минуты подряд,
А потом мальчугана вез к югу,
На курорт - где растет шоколад.
… Мальчик вырос. Сошел он с дельфина
В южном море на берег босой.
На причал, словно дева с картины,
К нему вышла с улыбкой Ассоль…
Он сказал ей: «Любимая, здравствуй!
Я искал тебя всюду всегда,
Вот - возьми мое сердце и властвуй!»
И кивнула Ассоль ему: «Да…»
…Пели свадьбы, разводы кипели,
Горизонты летели вперед,
И кружилась земля в карусели.
Ждал дельфин, когда друг позовет.
Будто женщины, тужились грозы,
И рожали миры и шторма,
Рифмовались вовсю розы-слезы
С замком Иф из романа Дюма.
Но однажды он вышел к причалу
Свистнул в пальцы - а друг не идет.
Говорит ему море печально:
«Ну чего тебе, старче, еще-т?..»
И закашлял старик нездоровый:
«Было ль это, скажи мне, прибой:
Жил-был кит. И в нем жили коровы…
Где дельфин? Мне охота домой!»
Взволновалась вода, выгнув спины:
«Посейдон за спасенье Певца
Перенес грациозно дельфина
В небеса из того озерца.
Стал дельфин твой созвездьем прекрасным:
В Детство нА небо возит людей
Самых добрых и очень несчастных -
Тех, кому не хватает друзей.
Потому что в Любовь не поверив,
Люд стареет и мрет от седин.
Человеки живут - словно звери,
Пока к ним не приходит Дельфин…»
+++
Рисовал я на картинке
НЛО, подружек, двор,
А потом схватил резинку
И все лишнее там стер.
Ластик мой стирал, стирался,
Умер весь, чтоб много лет
Вам из книжки улыбался
Симпатичный мой портрет.
ОСЕННИЙ СПЕКТАКЛЬ
Звенит сосна в звоночки театральные:
Как занавес, поехал вверх туман,
И под сопровожденье музыкальное
На сцену вышел ветер-хулиган.
У ветра настроение игривое:
Увидел деву-иву у пруда,
Расцеловал, раздел он эту ивушку —
Она сгорела сразу от стыда.
Сбежала дева в лес, во тьму дремучую,
И там она расплакалась росой…
С тех пор зовут ту ивушку плакучею,
А не русалкой с девичьей косой.
Сбежать бы ей туда, где не пугают нас
Ветра и холод, где полно цветов,
Где гнезда вьют июли с попугаями,
Павлины машут пальмами хвостов.
Отправить бы письмо с почтовой бабочкой
Ей бы туда, где женихи – толпой,
И баобаб с добрейшей баобабушкой
Пьют чай из самовара Лимпопо…
Здесь над прудом, где ива мыла ноженьки,
На деревах, замшелых от тоски,
Сидят и шевелятся осьминожищи,
Вниз свесив руки, ноги, языки.
Язык и руки ветра распускаются -
И уши вянут в роще у берез,
И с тополей на сцену осыпаются
Остатки перекрашенных волос.
Здесь на галерке не услышать посвиста,
Скворчания влюбленного скворца,
Крестятся клены, приготовясь к постригу,
Выбрасывают алые сердца.
Вернула тихо осень-гардеробщица
Нам куртки всем за номерочки птиц,
И ветер плюнул сквозь рябую рощицу
В нас шелухой закатов
и зарниц…
НЕДОИГРАННАЯ ЮНОСТЬ
Р. В.
Мне басил режиссер у примерочной:
«Вся элита на пьесу пришла.
Не играй а гори! Чтоб померкло все
Кроме роли – сгори хоть дотла!»
Капельдинер кивнул капельмейстеру,
Капельмейстер взмахнул – полетел,
И мелодия нот – капель мастерских –
Полилась в капилляры капелл.
Пахла драма мускатом и мускусом.
Говорил друг со мною спиной,
Напрягал у зрачков своих мускулы,
Потрясая речей сединой.
Я играл, будто бог – будто в форме я.
Диалог и дуэль. В зале – страсть.
Плюнул выстрел на кровь бутафорную!..
Тут я падаю!..
Должен упасть…
Мое сердце – как вылетит-выстрелит! –
Заскакало, подобно звезде,
Рикошетом по стенам. И ввысь стрелой
Взвилось сердце, задев и за дев.
Я гоняюсь за сердцем, - так классно! –
Как за бабочкой дети в лесу.
Вдруг из зала кричит старшеклассница:
«Ангел, не умирай! Я – спасу!»
Вся от сцены талантливой пьяная,
Ко мне Юность бежит и ревет,
И хватает, и тащит за занавес,
Оживляя дыханьем – рот в рот.
Мне б, как барду, сказать Барби с улицы:
«Я не умер, все это – игра…»
Но она гениально целуется,
А когда выдыхает – вообще: ура!..
Кульминацию ждет за кулисами,
За куличками сцены народ.
Тишина в зале – потною лысиной.
Стены уши натерли –
Рот в рот…
ГЛЯДИТЕ, ЛЕЧУ
В озере плавают лица
Рощ и небесных отцов;
Учит летать лебедица
Выросших летом птенцов.
«Делай как я, – просит мама, -
Вот разгоняюсь, лечу!»
Птенчик, малюсенький самый,
Плачет: «Боюсь, не хочу!»
Нос его – красною клюквой,
Съежился весь, побледнел.
Мать подплыла к нему, клювом
Вверх подтолкнула – взлетел!
…Гадкий утенок стал джином,
Дождиком в землю вошел,
Вынырнул рыбой, дельфином,
Огненным шмелем взошел.
Зимы, воздушные ямы,
Больше не бойтесь, птенцы:
Голос серебряной мамы
Мне подарили жрецы…
МОСТ
Дождь прошел и над рекой
Он поставил мост дугой.
Мост цветной в росе, в красе -
В нем света сияют все!
Параллельные света
Изогнулись – красота!
Бог прошел, и над рекой
Он поставил Мост рукой.
Млечный Путь, - краса для глаз, -
В нем света живут для нас.
Гнется Мост, как Девы бровь –
По Мосту идет
Любовь…
ЗВЕРИНЕЦ
А вечером вчера к нам приезжал зверинец,
И смех из шапито возила карусель,
Мне клоун у ворот показывал мизинец,
Мальвина и Пьеро дарили карамель.
За рощей, как туман, вагончики качались
Жирафы и слоны гуляли средь травы,
На площади цветов мне от души смеялись
Зеленый крокодил и золотые львы.
Я деньги предлагал красивой тете в роще
За солнечный билет на карусель и цирк.
Она сказала мне: «Обманщик нехороший -
На правильных деньгах ни чисел нет, ни цифр».
Стоял у кассы я, глазами ел качели,
И фее предлагал - дом, сердце и слова.
Но тут пальнул по мне мальчишка с карусели,
Гордясь, что не упал с березового льва.
Я сердце сжал рукой, залив тропинку кровью,
Чтоб добежать домой и провалиться в сны..,
И мне глядели вслед с надеждой и любовью
Валежник-крокодил, жирафа из сосны…
Когда петух взлетит на маковку сарая,
Захлопает всем нам в ладоши рыжих крыл,
Явится фея мне - поймет, что умираю, -
И принесет «Прости!» Я прошепчу: «Любил…
Я жить без вас не мог! Прощайте, клены-кони
Прощай, Пьеро-сентябрь с Мальвиною зари!..
Все это из-за Вас…» Ей сердце дам в ладони.
И фея в первый раз заплачет от любви…
ПОДОЖДИ
Раскалилось колесо
Солнышка в июле.
Земляники алый сок
На губах косули.
У ее красивых ног
Олененок звонкий,
И заплелся василек
В очи олененка...
Показать нам дальше рад
Сказочник страницы…
Стой, прошу - пусть постоят,
Не листай зарницы.
Завтра - осень и дожди,
Снег повалит ватой,
А сегодня – подожди,
Дай налюбоваться!..
БАЛ
Ренате Высоцкой
В этой влажной подушке, куда по ночам при Луне
Я любила затаскивать мертвых поэтов и фуги,
Две огромные птицы поют до утра в тишине,
Приглашая меня над паркетом летать в синей вьюге.
Старый ворон неловко рояль открывает крылом,
И пока он берет непокорное тело сюиты
Белый лебедь вуаль надо мной поднимает, потом
Он целует в уста и под руку ведет через свиту.
Начинается бал. Подо мною кружится земля,
Сердце бьется в висках и горит - как сережки на ушках.
Но забытый бемоль, но неправильно взятое ля
Белый лебедь заметил и бросил меня - под подушку.
Бал окончен. Придворные дамы, послы и пажи,
Валерьянки глотнув, убегают в каретные дверцы.
Старый ворон остался: он здесь, под подушкой лежит,
И стихами от первого брака кромсает мне сердце…
ПТИЧКА
За дачей бродит осень наша первая,
И ты следишь с улыбкой в полусне,
Как бархатное Солнце желтым персиком
Катается с утра в моем окне.
«Когда меня покажешь ты родителям?» -
Обняв подушку, шепчешь ты, горя.
Ну хорошо, в семейные обители
Тебя введу сквозь рощу янтаря.
Для этого из часа безмятежного
Сбежим мы в золоченые века,
Где - запах прелых листьев и валежника,
Где спины трут о сосны облака.
Там ветер выпил из озерной просини
Настои горьких трав; навеселе
Жар-птицы перья выдернул из осени,
И расстелил их пухом по земле.
Как здорово в лесу, отбросив логику,
Лежать в обнимку с пьяною листвой,
На дереве читать генеалогию
Моей семьи, вскормленной синевой.
Смотри, на том позолоченном дереве
Мой прадед петь учился у ручьев,
И мой отец, расправив крылья веером,
Уроки брал полетов у ветров.
Взлети и ты на древо гениальное, -
На нем гнездилась вся моя семья, -
Оно дало нам голоса хрустальные,
И птичьи крылья получил здесь я.
Чему ж, голубка, ты так улыбаешься?
Вставай, лети, пока ты без кольца -
Стучатся в кленах и не осыпаются
Багровые влюбленные сердца…
ВАВИЛОН
Заполыхали клены в рощице,
Грозя окрестностям гульбой.
Душа на юг из тела просится,
Пытаясь вырваться домой.
То бьет крылами в ребра заново,
То плачет в клетке на полу –
Как ангел, что привязан за ногу
Веревкой к моему столу.
А я не плачу по умершему,
Как клин гусиный ввысоке.
Шепчу чего-то по-шумерски я
На треугольном языке.
Пусть осень хнычет по покойникам,
Пусть гуси улетают вон -
А у меня на подоконнике
Шумит шумерский Вавилон.
Здесь времена и страсти молоды,
Блудницы дурят простаков,
И купола слезами золота
Свисают с розовых веков.
Цветут сады Семирамидовы,
И кровью капает роса,
Где зиккураты с пирамидами
Рога вонзили в небеса.
А вот и я бегу мальчишкою
Сквозь рынки, пляжи, храмов звон…
Как детскую цветную книжку я
Листаю город Вавилон…
В Евфрат ныряю, весь простуженный, -
Ведь мне не будет ничего! -
И мамочка кричит мне: «Ужинать!»
С балкона детства моего…
ПЕСНИ
Этот ангел, маг, кудесник,
Воплотился из идей,
Захотел исправить песней
Мысли глиняных людей.
Этот ангел был звездою.
Кто теперь он – что за черт? –
Пьет с компанией пустою,
По речам вино течет.
Он, когда набрякнет губкой,
Врет, мерзавец, брешет, бес,
Как летел он за голубкой,
Да сорвался вдруг с небес.
Вра-а-аки! Кто ж ему поверит,
Что на небе есть страна,
Где и люди все – не звери,
Да еще не пьют вина.
Пусть он впарит это девам,
Тем, кого не прокатил! –
В нашем небе рослый демон
Тачку с громом прокатил,
И просыпалась окрошка
Звезд и перьев на мужчин –
Пусть не рвет сердца гармошкой
Из вздыхающих морщин.
У кого он песни стырил
Про чаи, что нам не пить,
Про борщи, про то, что стыдно
Баб, целуя, - не любить?..
Алканавтам не поется,
Каждый думает, вспотел:
«За голубкой над болотцем
Я ведь ангелом летел...»
АРТИСТ
Когда трансмутируешь мысли,
Когда воплощаешь слова,
Ты видишь – насколько обвисли
Подмостки, душа, голова.
Пусть зрители ставят пятерки,
На «бис» ты не выйдешь: хитер.
Ты знаешь – сквозь крики с галерки
На сцену глядит режиссер.
Зачем он, сжигая, как фокус,
Следит: не дает полетать,
И каждый твой промах и фокус
Навечно заносит в тетрадь?
А зал аплодирует мило,
И не разобрать из-за «бис»:
Судью ли, Судьбу ли – на мыло?..
Иди, поклонись хоть…
артист…
+++
Я найду словари,
Я пойму между слов –
Только ты говори
И молчи про любовь!
Признавайся и ври,
Обнимай, прекословь,
Смейся , плачь, говори –
И молчи про Любовь…
ЦАРИЦЫ
Три королевы нежных
Ко мне вернулись вновь:
То Вера и Надежда,
И жгучая Любовь.
Они, словно кометы,
Сверкают изнутри.
Все три налиты светом
Таинственной зари.
Как будто вместо крыльев -
Из облачной глуби
Эфиру в фей налили,
Сказав ему: «Люби!»
- Ты вновь пришла, Надежда,
Счастливой, молодой.
Прелестная - как прежде.
- Неправда, мой родной…
- Ты не стареешь, Вера,
Пьянишь, как алый мак.
Красива – как Венера!
- Ах, голубь, все не так…
- Любовь, как ты прекрасна –
С ума сойдет любой.
Дай поцелую страстно!
- Дружок, я – не Любовь…
- Царицы, я - не пьяный.
Так от чего ж, тверез,
Я вижу вас туманно?
- От слез, родной,
от слез…
В ШАЛАШЕ
Р. В.
Я ее окрестил окрестностями.
А в лесу комариным писком -
«Стань – она говорит, - дрянью
редкостной.
Хочу с краю стоять в твоем списке!»
«Ты еще, - отвечаю, - маленькая,
Чтобы быть за любовь крайней.
Повиси, как икона маменькина,
В небесах.
Не хочу – дрянью…»
А она мне пищит: «Состариваться
Под окном от бессонниц лучше?
Завещал мне небесный Нотариус
Твое тело, и все, что круче!»
«Отпусти меня, дева, с ангелами, -
Говорю, специально строже, -
В шалаше надо больше Евангелие,
Но в душе надо больше - Боже…»
ПО ВОЛНАМ
Во сне звенит над ухом
И кровь сосет кошмар:
Как солнечное брюхо
Земной придавит Шар.
Польет святые ливни
Нейтронная звезда,
И молнии, как бивни,
Вонзятся в города…
Проснусь и вижу:
Кисти
Деревьев над водой,
Заржавленные листья
Заточены Луной.
Здесь пахнет рукопашной,
А за рекою – храм,
И я к нему бесстрашно
Ступаю по волнам…
ЗВЕЗДНЫЙ ЗВОН
СЕло облако мадонной,
Крылья спрятало в стога,
По мобильной ветке клена
Мне звонит: «Угу?..»
- «Ага!»
В озере - созвездье Девы,
И лопочет плес «Агу».
Где ж заоблачная дева,
Мне набравшая «Ау»?
«Дзен» отбросить, к плесу выйти,
И в руках лесных богинь
Отдышатся, чтобы выпить
Звездный звон:
«Дзинь-дзэн, дзэн-дзинь»…
РУКАВИЧКА
Мне тепло в твоей руке,
Связанной из света.
Рукавичка в кулаке –
Как ладошка лета.
Мне тепло в твоей любви -
В рыжей рукавичке, -
В ней смеются соловьи
И щекочут птички.
Там на линии Судьбы
Заплутала осень..,
За холмом Венеры бы
Не пропала вовсе.
Где разрыв на полосе –
Там мои колени
Перепачканы в росе,
Щеки - как в варенье…
Звезды падают в весну -
На ладошку робко.
Я в холмах твоих тону,
Варежек со штопкой.
ЗАТМЕНИЕ
Р. В.
«Я люблю Вас!» - это сочинение
Мне прислала юная красавица.
Так влияет лунное затмение?
Или солнце нас крылом касается?
Мне бы ей ответить по-отечески:
«Девушка, пройдет, как грипп, романтика!» -
Только вспоминается студенчество,
Где любовь зубрил я, как грамматику.
Может, написать ей в общежитие:
«Я совсем другой – не сон твой утренний».
Но зеркально внешние события
Отражают тонкий мир наш внутренний.
Может, ей сказать, как на собрании:
«Не читайте про любовь запоями!»
Только жизнь – не годы увядания,
А мгновенья – те, что мы запомнили! -
Те мгновенья, что кружат, как бабочки,
Над свечой молитвы и невинности…
Как мне о любви поведать лапочке,
И притом лишить
надежд взаимности?..
ЕДИНСТВЕННЫЙ
Такое в душу встроено:
Желаем мы подчас
Все – выглядеть героями
В прицелах женских глаз.
И даже там, за тучами,
Уже устав любить,
Мы все ж хотим не лучшими –
ЕДИНСТВЕННЫМИ быть.
НА ТРАССЕ
Стоят вдоль трассы деревца нарядные,
И голосуют – требуют любви:
А вдруг дорога-жизнь – уже не жадная,
А вдруг судьба – не церковь на крови!
И вдоль дороги, где туман куражится,
Кентавр ломает грудью окоем:
При приближении – мужчиной кажется,
А вот пройдет, покажется - конем…
В чулочках белых, в желтых мини-платьицах
Березки примеряют бант зари,
Как будто мир наш никуда не катится,
Как будто свету крикнули: «Замри!»
ОСЕННЯЯ ИГРА
Страна лесов кровавой аурой
Горит в космическом огне…
Зимой кто станет нашим ангелом?
В какой я окажусь стране?
Иду сквозь стену, словно в двери я,
Сквозь стену лжи и сквозь тела,
И вижу я развал империи –
Последней из империй зла.
Родили боги нас и бросили
Дичать под липовой звездой…
Горят леса пожаром осени,
Век обещая Золотой…
Сквозь стены, дождевые, мыльные,
Я вижу осени игру -
Как подметает Землю крыльями
Отец небесный –
Нибиру…
ЗА ЧТО?
Пока душа моя потела,
Рифмуя мед со словом «ведь»,
В бору плутало мое тело
(Наверно, съел его медведь).
Оно не ночевало дома
Минуты три… или три дня…
Я позвонил одной знакомой:
«Не видела ли ты меня?»
Подруга охала, вздыхала,
Меня по комнатам ища,
Шкафы свои перетряхала -
Сто женихов нашла в вещах.
Она нашла белье суфлера,
Актера зонт, попа псалом,
Нашла два уха, по которым
Прошел медведь в бору лесном.
Потом, тряся фотоальбомы
Как домотканый половик,
Нашла мужей малознакомых,
И – замечталась о любви…
Затем заплакала: «Нет, нету…»
Потом добавила: «За что?»
И я опять ушел в поэты
Без тела -
в шляпе и в пальто…
+++
Исчезаю, как день на закате,
Растворяюсь, как дождь на снегу:
Тень звезды ходит в грязном халате
По квартире моей – не могу!
Я на Землю вернусь без измены
Через тысячу звезд или дней…
Перед ночью сгущаются тени,
Но в ночи не бывает теней!..
ВЫХОД
Я помню: в среду было воскресение.
В средУ я вышел – день был выходной (для души) –
Чтобы секреты тела Вознесения
Показывать красавице одной.
Она твердила, что давно не школьница,
Она смеялась долго без причин,
Показывая все места прикольные
Секретов тела женщин и мужчин.
Построил я ее в своей учительской
И голосом учителя лечил,
И возраст мой я попросил учитывать,
Потом ее одеться попросил.
Затем легли мы с нею на два столика,
Дыша, как надо, испытали шок…
Красавица призналась: «Даже с Толиком
Ей не было так раньше хорошо!»
ЛОХНЕССКОЕ ЧУДОВИЩЕ
Когда в лесу темно и с ветром спорит дождь еще,
То озеро бурлит. И под протяжный вой
Выходит из воды Лохнесское чудовище
И долго машет мне громадной головой.
Дай лапу, Несси, мне, дай ласту косолапую,
Дай мне тебя обнять! Ты вспомнила о том,
Как я тебя кормил хвостатыми салатами,
Косички заплетал и как ласкал потом.
Зачем же ты нашла стрелу мою в Лемурии?
Стрелял я не в тебя, а в небо - наугад.
Прости ты, дурака, и не гляди нахмуренно:
Природа ты моя – я сын твой, брат… и гад…
Дай губы, Несси, мне, печальная рептилия,
Дай мне войти в тебя, в твои озера слез.
Не бойся - не сожгу я кожу крокодилью. Нам
Еще три года ждать…,
встречаясь у берез…
Когда дыханье вдруг зажмет сердечной жабою,
И щелкнет в роще птах, о новом дне трубя,
Уходит Несси в ночь… я вслед реву: «Пожалуйста,
Роди меня назад, пусти меня в себя!»
КОРАЛЛЫ
По морю катим. Катин катер
Задиристо свой нос задрал.
Волну такую Катя катит –
Мол, мне слабО достать коралл.
Смеется Катя жемчугами:
«Здесь метров двадцать глубина,
На дне акулы хулиганят:
Смотри, не наложи до дна!»
Над нами брызги радуг пляшут,
Свищу я Кате, как дельфин:
«Акулы белые на пляжах
Охотятся на буратин.
И пусть кормой виляет карма,
Пусть склею ласты за коралл,
Сейчас нырну - как папа Карла,
Который Клару обокрал…»
Динамит Катя на закате -
Я в омут головой лечу…
Меня прокатят Катя, катер,
Но я ее
не прокачу…
БЛИНЧИКИ
Когда не рад я жизни этой,
А эта жизнь не рада мне -
К лесному озеру сквозь Лету
Бреду я, как в бредовом сне.
Сосновый лес – моя квартира.
(Со сна ли влез я в мир причин?)
Здесь брызнет с берега пунктиром
Мой камень сердца – блин, блин, блин…
Блин - превратился камень в птицу,
Расправил волны, как крыла,
Подпрыгнул в небо лебедицей -
И снова стала жизнь бела…
Блин – для меня березки с феном
Пришли, завились – все в кудрях,
А в пучеглазом небе Феникс
Расправил крылья, как заря.
Ах, птица Феникс, Осень-птица,
Игриво спустишься с небес –
И грива рощи загорится,
И в гривны превратится лес…
И птица-лебедь станет стаей,
И птица-сердце, как голыш,
От глади неба отлетая,
Зарей забрызгает камыш…
ЛИСТАЯ ОКОШКО
Листая окошко купейного поезда
И бегло читая поля с перелесками,
Вы будете думать, что я Вас использовал
Как круглую куклу курорта одесского.
А я буду думать, что Вас не обманывал
И не изменял Вам в объятиях ивовых,
Про пляжный роман стану думать романами,
Потом Вас размножу стихами красивыми.
Вы, выйдя из книг и журналов в купальнике,-
Такая хорошая, мокрая, жгучая, -
На грязных вокзалах устроите панику,
В читальных - парней чистотою замучите…
ЗЕМНЫЕ СНЫ
(небольшая эзотерическая поэма)
Пылают осени, как Фениксы,
Курлычут звезды в небесах.
И память – кинозалов пленница, -
Включает чьи-то голоса.
Что не было со мною - помню я.
На звездах просыпаюсь, где
Рассказываю фильм фантомам я
О прошлых жизнях на Земле…
Киномеханик в будке мается,
Он режет кадры, клеит, ждет.
Искрит проектор и включается,
Про жизнь трещит и ленту рвет…
… Вот я – совсем, как птичка, маленький,
Лечу на Землю вниз - с крыльца,
Бумажным змеем был ужален там,
Крапивой и ремнем отца.
Я весь - в кузнечиках и в бабочках,
И в кулачке жучок живет,
И догоняет меня бабушка,
Мне набивает кашу в рот.
А каша мне совсем не нравится,
Я ласточками окрылен -
Я птичий свист учу, как правила,
И по уши в котят влюблен.
Там стрекоза - в простудных прыщиках,
Там в кране чмокал водяной.
Теперь, друзья, вы не разыщите
Меня губами и Луной.
… А вот – летят, как чайки, лужицы –
Несутся кони за дворы
К реке, где грозы глухо тужатся,
Рождая звездные миры.
Мальчишки с радостными лицами
Пригнулись к гривам – повезло! –
К ним горизонт летит Жар-птицею,
Креня багровое крыло.
И я вот так пронесся отроком
К реке, пылающей огнем.
Я управлял веселым окриком
Землей и небом, как конем.
Где конь мой мчался, как видение,
Задев на небе провода,
Там излучает вдохновение
Высоковольтная звезда.
… А дальше – кони, как в тумане, все.
Поют небесные хоры:
Там я на первое свидание
Пришел на берег Ангары.
И Таня, вдумчивая девушка,
Сидит со мною у реки.
Здесь мы не знаем, что же делать нам –
Всего боимся, дураки.
Как аленький цветочек в сказке, я
Краснею – хочется удрать:
Мы не умеем с Таней ласково
Ни говорить, ни целовать.
А мне костром ладоней вспыхнуть бы,
Ласкать губами до утра…
Всю ночь сидим мы с ней бездЫханно,
И щеки – словно два костра…
… А дальше - я уж не стреноженный,
Нахал – таких лишь в шею гнать!
Я лез за сливочным мороженным
Туда – где стыдно и мечтать!
Там бил я вазы, был отчаянно,
Сам бился в Вузах, быль ковал,
Там пах я женами и чайником,
Который всех нас освистал.
Крутил кино – трагикомедию:
Искал, икал, любил дотла,
И пропивал с Икаром медленно
Два недоломанных крыла.
Терял, бросал и ерепенился.
Давали ангелы мне вновь
На вырост - жизнь и крылья Феникса,
Судьбу на вырост и Любовь…
Но била током вольнодумия,
Как сварка, синяя звезда,
И я, оплавленный безумием,
Чужие прожигал года.
Потом, то шепотом, то опытом
Замаливал грехи «побед».
Набиты посвистом и топотом
Подковы-месяцы тех лет…
Я часто посещаю родину
Небес, летящих на меня.
Глядит, оплавлена и пройдена,
Земля сквозь всполохи огня.
Опали птицы там, отщелкали.
На шелухе былой зари
Танцует дождь, и дует в щеки он,
И выдувает пузыри.
И кинолента та невзрачная
Меня слепит игрой огней:
Так ослепленный соловей
В клетушке свищет краше зрячего…
Вот я лежу спиною нА поле,
Листаю тучи, как роман.
Клен перепончатыми лапами
Гребет от берега в туман.
На Землю снегом души сыплются
И одеваются во плоть.
Приплюснутое Солнце силится
Лучами небо проколоть.
Мальчишки, чудо прозевавшие,
Идут на речку сны ловить,
Приносят мне звезду упавшую
И умоляют – оживить!
Мальчишкам хочется, им кажется,
Что я живой, что я колдун.
Я знаю, где они окажутся,
Коль поцелую я звезду…
… Я помню этот топот бешеный
Коней, летящих в небо. Но
Не все, что было мне обещано,
Мне показали в том кино.
Инопланетным духам ведаю -
Каким я в фильме парнем был,
На третьем небе мы беседуем
О тех, кого я не любил…
Зачем, скажи, звезда всезрящая,
Такие роли мне играть,
И крылья, мучаясь, отращивать,
Чтоб снова, падая, ломать?
Луч со звезды пронзает сердце мне.
От напряжения луча
Над головой - Сиянье Севера,
И сам свечусь я, как свеча…
НА ВЕНЕРЕ
«На Венере, ах, на Венере Нету слов обидных или властных,
Говорят ангелы на Венере Языком из одних только гласных.
Если скажут «еа» и «аи» —Это радостное обещанье,
«Уо», «ао» — о древнем рае Золотое воспоминанье».
Н. Гумилев
Пахнет мятой в полях перед светом.
Тишина. Воздух полон богов.
Как шмели, пролетают планеты,
Опыляя ромашки лугов.
В небе шепчутся гласные звуки,
Сходят ангелы вниз по лучу.
Раскрываю я крыльями руки,
Как во сне, на Венеру лечу.
Мчусь наверх по тоннелю так быстро,
Что хрустальные точечки звезд
Превращаются в желтые искры,
После – в полосы рыжих волос.
Промелькнула Луна-одуванчик,
Марс упал, размотавшись, как шарф,
И Венеры резиновый мячик
Вдруг надулся в крутящийся шар.
Облака машут, как опахала,
Замигал разноцветный туман,
Я ныряю под туч одеяло -
Там блестит золотой океан.
А на нем, как на глобусе школьном -
Континенты, озера, леса,
По оранжевым рекам раздольным
Ходят люди пешком – чудеса!
Города необычного вида:
Вдоль колец небоскребов там - сад.
Там дома - как шары, пирамиды,
А над парками блюдца висят.
Там листва цвета ультрамарина,
И трава – словно синяя простынь,
Там встречает меня, пилигрима,
Дева пятиметрового роста.
Нежно ручку берет мою дева,
И ведет по тропинке вдоль рая,
Говорит мне по своему: «Еа?»,
Я мурлычу ей: «Уо» и «Аи»…
ОТ МЕНЯ ДО ТЕБЯ
От Тебя до меня –
Ни дорог, ни тропы:
Только небо огня,
Только топи толпы.
От меня до Тебя –
Ни звонка, ни письма.
В позвоночник войдя,
Ты явилась Сама!
ЧИТАТЕЛЬ ЧАСОВ
Читатель часов и пространства,
Считатель «Аум» и «Ку-ку»,
Гляжу я на мир христианский -
«Ау» говорю сквозь тоску.
Очнусь, прохожу через стену –
Я снова в родимой стране,
Где жизнь не подвержена тлену,
Где можно летать и в огне.
Засну – упаду через крышу
Опять в чей-то сквашенный ад,
Где люди зачем-то все дышат,
Зачем-то друг друга едят…
«Ау» говорю чьим-то теням
(Кому говорю – не пойму) -
И грозы кустами сирени
Летят осветить эту тьму…