Милый Отче, возьми меня в руки,
Посмотри, полистай, поглотай глазами.
Я не та, кого ты себе придумал.
Ты просил молчать, а я рву зубами.
Отче, ты, пожалуйста, дай мне время
Я рискну обжиться и мимикрировать
Даже в ангелов вдруг попытаюсь уверовать
И плеваться не буду, и молитвы почитывать.
Отче, я ведь, правда, немного озлоблена.
На войну, на пургу и на жесткие тапочки.
И за то, что им я была растоплена,
Как большая печь. Он вытаскивал лампочки,
И теперь стою, Господи, я музейною
Восковой и безрадостною скульптурою.
А он ходит вокруг дорогим безбилетником
И в глаза глядит и глядит поминутно мне.
Он же, Отче, эквивалентен полному краху.
Я за ним на цыпочках, чтоб не тронуть.
А то вдруг зацепишь, вдруг дашь ты маху
И пиши: пропало, с макушкой в омут.
Господи, ты меня покатай на пальчиках,
Полистай хотя бы забавы ради.
Этот мир заменяемых на всех датчиках,
Постепенно сожжет все мои тетради.
Этот мир, где работает только картинка
От которой так и разит гнильцой
У меня сто сорок восьмая кабинка.
И не надо, Отче, кричать: «Постой».