Шведское колесо

 
Если ты творческий человек, то тебе важно чувствовать себя востребованным. А я до сих пор  не изживу в себе хронический комплекс неполноценности, приобретенный еще в детстве.  Я не рассказывал тебе, как в детстве лишился трех верхних передних зубов? Для меня это было ярким событием, на всю жизнь врезавшимся в мою память. Тогда, в середине прошлого века, мы с семьёй жили в небольшом областном центре в Западной Украине. Родители работали, а я часто был предоставлен сам себе.
Однажды воскресным летним вечером на футбольном поле ремесленного училища, которое располагалось неподалёку от нашего дома, я играл с такими же, как и я, мальчишками или чуть постарше меня (мне было 9 лет). И кому-то пришла идея поэкспериментировать с огромным гимнастическим, так называемым «шведским», колесом. Знаешь, что это за штука? Объясню. Два металлических колеса диаметром около двух метров соединены между собой стальными перемычками – гимнаст, стоящий в этом круге с зафиксированными руками и ногами и готовый покатать свое мускулистое тело по газону, напоминает известную картину Леонардо да Винчи, нарисованную им, если я не ошибаюсь, для анатомического атласа.   И вот мне, как самому маленькому, предложили стать каскадёром. Для этого я должен был зацепиться руками за железную перемычку колеса снаружи, а вся компания прокатила колесо таким образом,  что я оказался наверху. Удержаться я там не смог, и мне осталось только проскользнуть между перекладинами вниз башкой, зубами вперед – врезавшись в нижнюю перекладину. Когда я приземлился с расквашенной мордой, с выбитыми зубами и почти оторванной нижней губой, моих "друзей" как ветром сдуло.
 В ситуацию включился проходивший мимо шестнадцатилетний  учащийся того самого ремесленного училища, рядом с которым было злополучное футбольное поле. Он поднял меня и понес, ревущего, в городскую больницу. Дело было, как я уже сказал, воскресным вечером, городок небольшой, общественного транспорта, да и вообще транспорта никакого нет, и он нес меня на закорках около двух километров. В больнице нас не приняли по причине отсутствия дежурного хирурга, а послали в другую, областную больницу. А это еще два-три километра в другую сторону. И парень понес меня дальше. Теперь я понимаю, что это был подвиг неравнодушия и сочувствия, и вспоминая тот случай, чувствую, как он греет меня до сих пор и светится во мне  пожизненной благодарностью к доброму незнакомцу, которого я потом больше и не встретил.
Во второй больнице нас принял хирург, пришивший мне губу, вытащивший осколки окровавленных  зубов из распухшего рта. Я даже умудрился ответить на его вопрос о родителях и назвал адрес. Мой спаситель выполнил свой героический долг до конца, донеся важную информацию по нужному адресу. Перепуганные предки прилетели уже где-то около 23 часов – слава Богу, их мальчик жив! Правда, пришлось проваляться около месяца в больнице, принимая разжиженную пищу через трубочку, пока рана не зажила. Но когда я вернулся в школу, то у меня  начался, как сейчас принято говорить, комплекс неполноценности.
Я тогда учился в третьем классе, и был безнадежно влюблен в девочку с первой парты – безнадёжно, как и полагается в настоящей любви. Но с новым, исковерканным лицом я уже не смел  надеяться даже на простое внимание. Вместо зубов мне вложили в рот какую-то пластмассовую пластинку с тремя искусственными подобиями настоящих зубов, половина нижней пришитой косо губы топорщилась бугром, а я возненавидел свою судьбу. Со временем я свыкся с мыслью, что новые зубы уже не вырастут, фиксы мне не очень мешают, а губа постепенно выровнялась.
К восемнадцати годам я окончил вечернюю школу рабочей молодёжи и то самое ремесленное училище, где меня в течение трех лет учили делать мебель. Потом некоторое время я работал на фанерно-мебельном комбинате, где  занимался сборкой венских стульев, а после курсов шоферов три года служил в армии. После дембеля я, вернувшись домой,  встретил свою неразделенную любовь чужой женой –  она работала в редакции районной газеты. Тогда и произошел эпилог этой истории. Я принёс в  редакцию три своих первых стихотворения, одно их которых было посвящено ей – "Осенних свадеб карнавал". Мы столкнулись на лестнице между этажами, и она попросила показать ей стихи, прочтя которые, не смогла сдержать слёз. Нет, я не торжествовал, мне было грустно, потому что она уже не могла посещать мои сны, как это было раньше. Но я благодарен судьбе, что она проделала со мной такой эксперимент, прокатив «шведским колеса» от немоты до поэзии.