Случай этот первоначально произошел, а потом неоднократно повторялся в далеких шестидесятых, в прекрасные студенческие времена, когда мы были еще молоды, наивны и обладали, как нам казалось, поистине неограниченными источниками энергии, силы и здоровья. Сил хватало на все - мы учились, учились и учились. Требования были высочайшие – как никак один из самых престижных институтов в стране. К тому же, в это время физика была на подъеме. Казалось, вот-вот падут последние преграды на пути к управляемому термояду. На ускорителях получали (пускай и в мизерных количествах) новые элементы, а мирный атом завоевывал новые и новые позиции. А был еще и спорт. Сборная МИФИ завоевала первенство в Обнинске, и на последнем этапе финишировал я. Да, да, да в Обнинске в 105 километрах от столицы был филиал центрального МИФИ полностью с уклоном в ядерную физику – от теории до практики. Этот маленький научный городок не располагал сколь-нибудь большим набором развлечений. Мы варились в собственном соку, ничуть от этого не страдая. Публика была элитная, самая лучшая со всего Союза, и общаться между собой нам было крайне интересно.
За редким исключением, никто на выходные никуда не уезжал – москвичи учились в Москве, а иногородним и податься было некуда. Одним из исключений был я. Сто пять километров от Обнинска до столицы, потом в метро с Киевского вокзала до Курского, еще 90 километров до Орехово-Зуева и я в родительском доме. В общем, за 4-4.5 часа добирался. Поначалу я ездил не часто. Но как-то мой закадычный друг Геннадий, с которым мы сидели в школе за одной партой и занимались в одной и той же городской секции легкой атлетики пригласил меня в гости. Не к себе домой - к знакомым, живущим в нашем доме, в нашем подъезде, только четырьмя этажами выше. Здесь-то я и познакомился всерьез (одно знакомство у нас было уже раньше, но я ему не придал никакого значения, и в памяти у меня оно почти не отложилось) с моей будущей супругой. Хотя я и не помнил нашей первой встречи, Лариса помнила ее прекрасно. Уже позднее она неоднократно и все более красочно и с юмором пересказывала все ее подробности. И я, как-нибудь при случае, опишу ее красочную версию нашего знакомства. Гена был знаком с Ларисой раньше - скорее всего, через свою сестру, с которой Лариса занималась в одной балетной секции. Я тогда ничего этого не знал и по простоте своей душевной просто спасал друга, которому одному идти в гости было неудобно. Вот так вдвоем мы надоедали двум бедным женщинам – Ларисе и ее маме.
Сначала наши посещения были довольно редки, но чем дальше, тем чаще мы заявлялись «в гости». И, конечно, засиживались допоздна. Когда такие посещения происходили в воскресенье, то по времени это страшно напрягало. Генке было проще, он ночевал у себя дома и с утра в понедельник мог добраться до Москвы и до МАИ. Мне же предстояло в этот же день добраться аж до Обнинска. Важно было успеть на последнюю электричку, идущую на Калугу. Приходилось торопиться, полтора часа на электричке до столицы, вприпрыжку от Курского вокзала до метро, бегом вниз по эскалатору, а потом уже на «Киевской», бегом по эскалатору вверх, и вприпрыжку к пригородным электричкам. И все это с тяжелой сумкой, набитой книгами, конспектами лекций, а, самое главное, еще и продуктами. Стипендии у нас были небольшие, а организмы растущие и требующие усиленного питания. Мы старались подрабатывать, но денег всегда почему-то не хватало. И в этих условиях материальная (не денежная, а продуктовая) помощь из дома была ощутимым подспорьем. Из нас, четырех друзей-сокомнатников, ближе всех имел родителей только я. А потому, ездил к ним чаще и чаще имел возможность побаловать своих приятелей домашними деликатесами. Вот и в этот раз вез я от родителей незатейливые «деликатесы», как-то: десятка полтора вареных яиц, вареную курицу и банку варенья из черной смородины. Знал я, что ждут меня ребята, не спят и не уснут, пока не дождутся.
Как правило, на электричку я успевал. Вот и в этот раз успел, сел в вагон и задремал. На последней электричке контролеров уже не ожидалось, день прошел хорошо, в сумке были гостинцы, и я со спокойной совестью мог себе позволить немного подремать. Сплю я всегда очень чутко, кондуктор остановки объявляет громко, а потому я не боялся проехать мимо Обнинска. Но видно в этот день я притомился больше обычного и дремал крепче. А потому, когда кондуктор объявил: «Балабаново, следующая остановка …» я еще дремал, но на слове «… Обнинское» проснулся, схватил в охапку свои пожитки и за долю секунды до закрытия дверей успел выскочить на платформу, довольный своим чутким сном и быстрой реакцией. Поезд ушел, отстучав по стыкам – платформа была пуста. Я стряхнул остатки сна и огляделся – на Обнинское не похоже. Вдали, вместо многочисленных огней города Обнинска, горели редкие огоньки какого-то небольшого селения. Я добрел по платформе до таблички с названием и с удивлением прочитал «Балабаново». Что называется, приехали - все боялся проехать свою остановку, а в результате не доехал.
Итак, что мы имеем? До Обнинска 10 километров, на дворе декабрь, сильный мороз, поземка, нет теплого вокзала, а пристройка для продажи билетов закрыта уже до утра. Осталось одно – идти по путям до Обнинска. И я пошел. Поднял воротник, чтобы не обморозить уши (шапки я принципиально не носил), втянул руки в рукава (перчаток и рукавиц я не носил тоже), и пошел. Сначала по шпалам, но это оказалось занятием опасным, поскольку межшпальные ящики замело снегом, проваливаясь в них, я падал, рискуя поломать конечности. По обочине полотна идти было безопасней, но и труднее. Никакой тропинки вдоль полотна не наблюдалось, и я торил снег, проваливаясь почти по колено. Ботинки забились снегом, спасало только быстрое движение. Оно отнимало массу энергии и сил, но позволяло согреться. Борясь со снегом, я взмок и устал, но останавливаться на отдых не рискнул, очень просто было простудиться. Решил, что буду упираться изо всех сил, но протопаю до Обнинска и до общежития без остановок. Так оно и получилось, дотащился я до нашего общежития на Жолио-Кюри в третьем часу ночи, в промерзших ботинках, в твердых ото льда до колен брюках и с сосульками на усах. А потом долго еще колотил в запертые двери общежития. Представьте себе, ребята мои не спали, дождались, черти! Отогрели меня горячим чаем с моим же вареньем, да и сами полакомились.
Вот такое со мной случилось приключение в декабрьскую ночь. Надо сказать, что посещение семейства Сахно (а это девичья фамилия моей супруги) на этом не закончилось, напротив, участилось и происходило практически каждую неделю. Соответственно, участились и мои поездки домой. В результате таких поездок я неоднократно еще выскакивал из электрички в Балабаново и добирался пешком до Обнинска. Происходило это в разные времена года, но это, самое первое мое путешествие было самым ярким и трудным, а потому запомнилось мне со всеми подробностями на всю жизнь. Позднее это происшествие даже вошло в институтский фольклор, как водится в приукрашенном виде. Утверждалось, что я протоптал на этом пути целую тропу, которую так и называли «Цепочкина тропа». К сведению, «Цепочкин» - это мое студенческое прозвище, данное мне Серегой Спиченковым.