Дом престарелых
у евреев
называется - бейт авод.
Вот.
Дочка кормит отца.
Отец устаёт…
Жуёт,
хоть не слушается старый рот.
Не встать.
Лет бы тридцать назад отмотать
канатной дороги -
Инженером ходил на завод.
Был отцом, чутким, нестрогим.
«Ноги!
Не ходят, доченька, ноги!»
Вот-вот.
Бейт авод -
Души в колясках.
А детки приходят раз в год,
Иногда на еврейскую пасху.
Или просто на пасху.
Вот-вот.
А к кому-то уже никто не придёт.
Но все равно ждет,
Все равно ждет,
Хоть дают препараты,
Но все равно ждет:
все равно ждет:
«Доченька! Как ты?
Доченька! Как ты!»
Вот-вот.
«Я слепой словно крот
Прости, доченька! Как ты?
Доченька! Как ты?»
Вот-вот.
«Ну, вот и шабат.
Нам зажгут,
доченька,
свечи,
Ничего, ничего, препарат…
Наверно полечит…
Наверно полечит…
Ад -
Это в психушке,
А здесь не Россия, здесь без Рошаля,
Здесь старики не настолько мешают.»
Вот-вот.
Бейт авод.
«Пап! У меня самолет…»
Старушка-соседка: «Яся!» - кричит.
Настаивает,
Санитар паясничает –
Успокаивает.
«Санитары здесь, доченька, скоморохи, -
Веселят.
А кричать доченька, - плохо.
Правда есть один, фамилия Танич,
Сука, катетер дергает ночь.
Нарочно дергает, толстый урод…»
Вот-вот.
Вот-вот.
«Как внук? Приедет? С кем встречается?
Женат? »
Секунда…
Старик отключается,
Как будто спросонок,
Язык чужой: «Я-мять -ямять», -
Болезнь Паркинсона
Стирает память.
Хадера. Изральский небосвод.
Вот-вот.
Вот-вот.
«Пап! У меня самолет…»
Но старый рот,
не слушается,
Жуёт.
Вот-вот.
Вот-вот.
Вот-вот.
«Пап! Ты слышешь?
Папа! Пап!»
Папа! Пап!»
Он бы рад ответить.
Но слишком слаб.