Остаток грусти и печали отпечаток,
В лице оттенок прошлых лет.
Здесь свет пророчил покаянье,
А тьма решение всех бед.
В глазах пропали радости забвенья,
Восторг, ушедший под рукой надежд.
И мнимые чертоги озаренья,
Давно погашен был в них свет.
А на губах, слегка обледеневших,
Герольда бывший чувствовался слог.
Марионеткой был он, чуждых рассуждений,
Являвших ему суть, что он пророк.
Гласил он веско, ровно, звонко,
Сбивая восклицания толпы,
Не думая о том, что роком, громом,
Слова врываются в умы.
Он выглядел сознаньем Бога,
Он величал и был Творцом,
Не сознавал себя лжецом,
По праву было говорить.
О правде, Истине - забыть,
Теперь он знал, нет смысла быть,
Есть смысл жить,
Но он оборван словно нить.
Седые пряди с плеч его спадали,
Сухие патлы спрятали глаза.
Он был почтителен и молод,
А вот живым он не был никогда.