Я родился там, где рассеянный свет заедают солью
Там, где контуры пыльно-пастельны, а звуки нежны
Я не знал упадка, не видел нужды в надежде.
Даже крови не видел, пока мне не стало больно.
Огорчаясь, не звал. Не ломал, на что не смотрелось.
Мне жилось чуть печально, чуть весело, чуть беспечно.
В прошлом времени жизнь моя все еще длится вечно...
Не влюблялся даже. Пока не почувствовал ревность.
Перемены часто приходят к нам из-за моря
Так понятней и проще дарить имена несчастьям
К именам полагались ранги, призванья, масти,
И портрет в золоченой раме дурных историй.
Первый враг мой был сердцеедом и дипломатом
В его черных глазах я читал водяные знаки
За которыми - ни побед, ни азарта драки,
Лишь почтенье к шелкам и презренье к чужим заплатам.
Я такому врагу был рад, и как милость ту малость,
Что была его темой и злом благодарно принял,
Но запутался в нашей мелкой войне, как в тине...
Я и страсти не знал, пока не почувствовал жалость.
Времена не прошли с тех пор - времена исчезли
Засмеялись и растворились в кровавых плясках.
Исчерпав свои страхи насквозь, я остался в сказках.
Безразличен к судьбе. Отзываюсь на слово: "если".
Помню песню, что пел мне смотритель старый,
Полагая, что я - пустота за его спиною...
Я и сам замечал чьи-то крылья над головою,
Пока в камере тупо считал мокриц и удары.
*
По ночам украшали мой бред мертвецы и убийцы
По утрам мне грозили всем тем, что я здесь не изведал.
В полдень я говорил с мертвецами из прежнего бреда...
Вечер помню один... были птицы в окне. Золотые птицы.
Я разлился по стенам. Я стерся, как старый набросок
И мою уходящую жизнь подарили собакам
Безымянные псы - номера на загривках написаны лаком -
Тихо ждали меня за корявой стеною из досок.
*
Я стоял на коленях в изрытой когтями глине
Осязаньем недужен, зрением слеп и слухом.
Подошел их вожак и спокойно меня обнюхал.
Душный, злой и спокойный - таким бывает туман в долине.
Он сказал, что пора идти, что давно стемнело,
Только надо вниз, а потом наверх, о вот он...
Я спросил: "я умер"? Он нарек меня идиотом.
Они сделали выход, но совсем не за те пределы.
Я пролез в подкоп, мокро вылизанный дождями
А нашел себя спящим заживо на погосте,
Неприкаяны, подо мною чужие кости
Громко ныли. И я не стал говорить с костями.
И сквозило время - пустое, как пляж в ненастье
Я закончил копать могилы и жил у моря,
Там был дом - четыре стены и дыра в заборе.
Я и скорби не знал, пока не почувствовал счастье.
В этом доме жила девица в чулках и перьях
Золотая, как мои птицы в окне тюремном
Холодна как свеча, что горит на краю вселенной
Она здорово врала, а я ей увлеченно верил.
Она тщилась меня научить зарабатывать больше
Вспоминая тюрьму, отвечал я, что роскошь приелась...
Я ее редко видел, но часто ругал за смелость.
А весною стало моим то, что было общим.
я ее схоронил как чайку, в прибрежных скалах
По лицу узнал - после смерти ей стало лучше.
Я ей дырку в небо оставил - на всякий случай
Вдруг она, отдохнув, захочет начать сначала.
*
А второй мой враг был умершим давно и славно
В боевом походе, в пустыне, от туберкулеза
Он любил шарманку и рифмы про розы-слезы
Остальное терпеть не мог. А меня подавно.
В его странных глазах была потайная дверца
За которой миры кричат ненасытным зевом
Я сказал, что уже все знаю. Ему налево.
А он так силен был, что ребра вошли мне в сердце.
"Умираю?" - спросил я. А он мне в ответ: "Показалось.
Накорми мою кровь, чтобы сыто замолкли пасти
Ты пока был жив, не знал что таке счастье.
Узнавай теперь. Это милость и есть, а не малость".
*
...Я очнулся среди травы под ночным дождем,
И услышал, как свет, заблудившись, скользит по камню.
Эта нежная песня - я знал, что он нужна мне.
И пока я не умер - не знал, для чего рожден.