***
Тихий зимний сон идет по тропам,
По моим заснеженным следам.
Хочешь, наклонись, погладь, потрогай,
Хочешь, насовсем тебе отдам.
Подарю, как верную собаку,
В час, когда нам верность ни к чему.
Моему он покорится знаку,
Приживется у тебя в дому.
У него покорная повадка...
У меня почти что не видна
На губах горячих лихорадка,
Память отоснившегося сна.
***
Сгусток боли моей, Тунгуска,
Рисовала мне брови узко,
Грубо скулы мои смуглила,
Да сердитое сердце злила.
Говорила я: ах, отстань,
Ты моя минувшая рань,
Ты моя зажившая рана,
Синий цветик из-под бурьяна.
Синий цветик — недолгий день,
Отцветет он, куда ни день.
Он на миг, а не на года,
Не поможет ему вода.
Опускала в Тунгуску руки,
Обрекала себя на муки.
Опускала денежки в воду,
Выкупала свою свободу,
Выкупала свою тоску,
Не последнюю на веку.
***
Воспоминаний сорная трава...
Восходят вновь забытые слова,
Восходят сквозь бетон, кирпич и шлак,
Звучащие когда-то точно так:
Удача, радость, будущее, дом...
Я забывала их с таким трудом!
С таким трудом давалось забытье,
Расчищенное мной житье-бытье,
Та участь, что уж тем ко мне добра,
Что словно в небе черная дыра,
Участок мудрой памяти моей,
Белей снегов и темноты темней.
Последний он! Убереги, судьба,
Останови у крайнего столба
Воспоминаний яростную рать,
Не позволяй греха на душу брать!