Не понимаю…
Но замираю
от совпаденья звука и жеста.
Сколько упрёка в этом,
по-женски
горестном всхлипе!
Разве – играя,
перебирая ноты на память, –
можно смычком исповедовать душу?
Слишком бесплотен этот воздушный
пастырь …
И невозможно поправить
прожитых лет, что уже за плечами.
Мудрости свет проступает на лицах.
Но приговором нотной страницы –
через столетья! –
мир опечален…