Под тёмным шёлком на лунно-покатых плечах
её кожа просвечивала жемчужным зовом
того, чья ещё неоформленная печаль
клубилась в воздухе и рассыпалась снова.
Его бледно-непролетарски-тонкая рука
искала спасения у выгнутой спинки стула,
он хотел осмелиться, но просто не знал – как,
и вибрация рёбер в висках отдавалась гулом.
Через год он будет болтаться на фонаре,
она выйдет замуж за эмигранта в Париже,
и вспомнит вдруг между брютом и фруктовым пюре,
как ей хотелось тогда придвинуться ближе.