и маленьким муком, пронзённым неверием воли,
в кармический путь свой, в последний удачный побег,
лечу я на крыльях, и свет из покинутой штольни
зовёт нас и манит в лицо, а последний абрек
в дворце хехалот у создателя пагоду просит,
чтоб восемь стихий обуздать мановеньем руки,
а я всё кричу и кричу, и кляну эту осень,
себя осеняя крестом от янцзы до оки,
китаем распята европа, монгольей - чукотка,
и топь чингисхана попала в москвы топ-посты,
пробитая пулей, плывёт плоскодонная лодка,
от осени болдинской нашей в моря до весны,
и ныне, и присно, и, верю, и вправду, вовеки,
моя маргинальная мысль неподвластна совку -
стекаются с гор на прощанье с матёрой абреки,
под сенью сапфировых ив, через зиму -
в весну.