Видимо, надо так…
Вот именно так - как-то вдруг.
Видимо, так решил тот, кто вправе:
Словно раскаленный наждак,
Солнечный круг
В дымной оправе
В море скатился
И уснул остыв…
Я тебя потерял в закате.
Стыд
И боль.
И, видимо от потери,
Море черное, а не голубое,
Море – негатив.
Мысли мои дико воют,
Как звери
Воют, утратив свободу.
В закатах теряется много народа.
Но как я мог потерять тебя?!
Прости…
С тихим шипением лезут стихи.
Где-то в стенаниях бьют родниками
Новые строки признаний.
Мы сами
Были к грядущему глупо глухи.
Мраку на смену придут петухи,
Но не наступит рассвет,
Пока тебя рядом нет,
Я знаю.
Видимо, можно так…
Но сложно как!
Так сложно и так жестоко
Доказывать дуракам,
Что у любви не бывает срока,
Если она настоящая,
Если она стоящая.
Ведь дурак – сам.
И даже если день возвращается,
То без любимой - это горе то еще.
Наждак выползет на небо и вновь раскалится,
Раскроется,
Взяв на себя всю жесткость ситуации.
Солнце вращается, обдирая нам лица,
Исшаркивая сердца
И души.
И вновь стремится укрыться в водах равнодушного к чувствам океана.
Я тебя потерял.
Видимо, как-то невольно.
Звон раздражающий,
Звон раздирающий небо и море,
Звон полыхающей реберной колокольни
К помощи призывает.
И камню бывает больно.
Вот и солнце страдает и ищет защиты.
Прости меня.
Скажи мне, где ты.
Под весом ожидания прогнулись рассветы,
Как несущие балки старинного здания.
Я все еще ночами пишу признания
В любви к тебе.
И очень жду,
Что наступит день, не скребущий сердце наждаком.
По ком
Болит сердце?
По ком
Звонит сердце
Обреченно и искалеченно?
Видимо, так будет не вечно.
Солнце натерло шрам млечный,
Как лямка по нежному телу неба.
Даже – ожог.
И мрачный, и вечный, и страшный
Начинается срок
Одиночества
Средь темноты
И растерянности.
И скулят от испуга строки,
И теряют и ритм, и размерность.
И остается верность
Одною в ночи звездой.