Яд, проникнувший в жизнь одиночки,
(обязательно самый смертельный)
Сердце рвет на такие кусочки,
чтобы восстановиться не смело.
Ложь врывается в бархат объятий,
Губы с жадностью ищут приюта…
Темнотой одиночки объяты,
Черно-белая плоскость уюта…
Ликвидировав прочные узы,
Одиночки на простынях белых
Укрепляют другие союзы…
Языком обнаженного тела…
Но на утро, лишь счастье в окошко,
Ярко-страстными пальцами греет,
Убегают во тьму одиночки…
И в любви признаваться не смеют…
С гордо поднятой головою,
Горько-приторный дым выпуская,
Оградившись высокой стеною…
НИКОГО в свою жизнь не впускают.
Но однажды опустятся руки…
Воздух станет давить на сознанье.
Вот тогда, осознав свои муки
С губ сорвется скупое признанье.
Но, наверно, никто не услышит…
Обреченный на вечные грозы
Одиночка едва-едва дышит,
Не скрывая холодные слезы…