Ночь. Последняя. Менестрель неестественно ровным голосом сказал, что воздух уже пропитан кровью – а она ничего не чувствовала. Ровным счётом – ничего. Для неё воздух всё так же пах ландышами и полынью, а ещё в нём витал еле уловимый аромат хвои.
Сегодня она должна уйти вместе с остальными восемью. Аллуа взяла для неё её любимое платье – простое, из чёрного хлопка с тонкой вышивкой на рукавах и поясе – звёздами. Учитель однажды сказал, что в этом платье его ученица похожа на льдинку, которая вернулась с неба на землю.
А она ведь и правда – вернулась. Нет, уйти завтра со всеми – предать саму себя. Не уйти…предать остальных, предать Его. Нет.
Элхэ помотала головой. В руках её – ожерелье, сплетенное из почти невесомых осыпанных росой веточек полыни, а в сплетении серебристых соцветий мерцает осколок зеленого льда — её руна, Ниэн Ахэ, руны Тьмы, памяти и скорби. Жалко ведь такую красоту – в бою оно может порваться и быть растоптанным сотнями беспощадных железных сапог. Девушка вздохнула. Это творение Его рук – она это чувствовала. Жаль с ним расставаться…
Девушка вышла во двор крепости Хэлгор. Она знала, что скоро здесь будут лишь выгоревшие дотла руины. Она видела всё – и это было ещё больнее, чем просто ждать и хранить – бессмысленно – надежду.
-Здесь рухнет башня, - она шла как незрячая – на ощупь, глаза её были широко открыты и безумны. – Камни, осколки… - она отдёрнула руку, будто бы порезав пальцы об острый край. Вновь прикоснулась к воздуху и существовавшим лишь для неё вещам. – О, нет…Она упала на колени. – Гэлрэн.
Закрыла глаза. По щеке сбежала серебристая прозрачная капелька. Нет. Нужно завершить начатое. Поднялась на ноги, осторожно обошла что-то и увидела одинокую иву, когда-то посаженную Сказочником. Такая же ива была в Лаан Гэлломэ на знакомой всем полянке – там обычно он рассказывал детям сказки, сев под этим скорбным деревом.
Она останется – несмотря на пожар, на ливни и даже молнию, что ударит в неё спустя века. Она станет чёрной и сгорбленной – как старушка, сгорбленная горем, что пережила своих детей и похоронила их, а сама осталась доживать свои минуты. Элхэ опустилась рядом с ней на колени и принялась рыть ямку. Она бережно завернула ожерелье в шёлковую тряпицу и похоронила его как что-то живое.
Вот и всё.
Уже нет ни Лаан Гэлломэ, не деревянного города Эллери Ахэ. Погиб Художник, Странник, погибли их чудесные творения. Погиб её маленький одинокий домик, который она вместе с детьми украшала к празднику цветами. Сгорел её венок , что она плела для него и хотела отдать – но не успела. Сгорели воспоминания об уютных вечерах на поляне с ивой, сгорели её слёзы, высохнув дотла.
Сказочник рассказывал последнюю сказку – а дети, испуганные, не знающие что то, что ждёт их после этой ночи – ещё страшнее, чем смерть.
Страх памяти. Элхэ боялась, что она не вспомнит потом – об иве, об этой сказке, о детях, которые сюда уже никогда не вернуться.
В зал вошёл Учитель - улыбка с его губ исчезла давно. С ним был Первый Ученик – решительность и ненависть сплетались на его бледном лице воедино.
Эллери Ахэ улыбнулись, увидев Его – а она отвернулась, чтобы скрыть своё лицо. Она знала – увидела – его руки, его израненное сердце. Она знала – все погибнут, и он будет винить в этом себя. Он виноват – лишь в одном. В том, что они любят его – и поэтому никогда не уйдут.
Менестрель подошёл к ней и молча протянул лютню.
Элхэ благодарно кивнула, взяла бережно инструмент, когда-то сделанный для Гэлрэна Мелькором, и запела.
Ты знаешь, я дарю тебе эти строки как плела я венок – для тебя
Пред боем последним - признаюсь в словах, что летят как чужая стрела.
Я знаю, погибнем мы вместе в бою, и сотрутся в пыли имена
И там, где раньше был город – чернобыльник да зола.
Ты знаешь, ты больше не в силах сражаться - остались для нас мечи
Мы будем гибнуть – за право быть рядом, за каплю твоей любви.
Я знаю, где-то за гранью мы встретимся вместе, но…
Сейчас, в ночь перед боем нам остаться с тобой решено.
Ты знаешь, я дарю тебе песню из трав, ты знаешь, что завтра нет
Завянут цветы, но в памяти будет венок мой и сухой бересклет
Я знаю, ты даже не знаешь о том, что тебе я сегодня дарю –
Но пусть отзовется в веках моё слово. О Мэл Кори-мэи …Люблю.
Лютня осталась лежать у камина – Менестрель замер, забыв о том, как дышать. Мелькор, внимательно слушавший этот тихий голос и его песнь, вздрогнул. Но он увидел её лишь на следующий день, когда она лежала у него на руках - умирая, и, улыбаясь, спрашивала, не больно ли ему…
Спустя много веков маленькая девочка, играя на старинных развалинах, нашла под давно погибшей ивой оставленное кем-то ожерелье, обернутое в будто бы новый шёлк. Глаза у девочки были как две зелёных льдинки, а волосы - чистое серебро.
...Это была последняя ночь перед битвой. А воздух всё так же был пропитан кровью и ландышами, и полынной горечью.
И... хвоей.