А.К.
III
Над евразийской равниной – изжелта-черные тучи,
Те же, что при Батые или при Невском…
Жизнь с тех пор стала заметно легче и лучше,
То есть комфортней, с известным удобством и блеском,
Словом, теперь она в основном городская.
Город – это такая мастерская
По перегонке времени жизни в миг блаженства,
Что человек, в ней трудясь, младенчески забывает
О мировом несовершенстве,
Что кипит-клубится сразу за городской чертой
Или – если в душе – сразу за ощущением города.
Впрочем, оно само не промах
IV
Степь, как при Игоре, жадно глотает воев,
И Ярославна колотится где-то, воет,
Но ее никому не слыхать, эфир перегружен,
Звуки друг друга по-вавилонски глушат,
Коммуникации выросли в эту тысячу лет,
Потусторонний мир переселяется в интернет.
Дуализм побежден – закройте, философы, книжки!
Бог, как и мы, из глины, и мы – его фишки.
А что же тогда – любовь? Любовь – это мокрая глина,
Из коей лепится любая скотина.
А когда засыхает, тогда – проблемы,
И мы начинаем вопить: «Кто мы? Где мы?»
Не надо заглядывать в геополитик талмуды,
Следить за дебатами или теракты считать, –
Достаточно выйти в час пик в городские запруды,
Чтоб пацифистов подальше послать.
Чтобы учуять смрад грядущей всеобщей драки,
Энной Войны Мировой, глобальной гражданской резни
Достаточно лишь зайти в любой супермаркет,
Глоток захлебнуть многоногой людской возни.
V
Дрожали густо звезды, словно слезы,
С ресниц небес готовые сорваться…
Ковыльный бог, монгольская планида,
В пол-Азии горящая луна…
Белели камни, ежилась арча,
Хребты, как динозавры, тихо спали,
Хвостами указуя на равнину,
А головы уставив на Памир…
Сияла сверху карта, под ногами
Скрипел песок, и лягушачья трель
Неслась с низин, из арыков в поселке…
На горном камне я благоговейно
Сидел и молча с Богом говорил,
А где-то рядом спали патриархи…
Привиделось? Приснилось? Вспомянулось?
Мой мотыльковый танец, глубь времен
И вечные, как суглинок, надежды
Перемешались с пением цикад…