Маше
Я встречаю декабрь рождением сына,
что влияет на темы бесед, на сны, на
то, что память берет в закрома, под веки,
у начала пути из варягов в греки.
Я на белый лист запускаю строфы.
Новостей не слушаю — катастрофы
ежедневностью могут ввести в безумие,
в состоянье, живущего у Везувия.
Ввечеру я смотрю как над скатом крыши
белый сыр висит в ожиданье мыши,
той, что душу, порою, грызет как вещи...
И на карте старых настенных трещин
я, устав, глазами ищу ту область,
где начать с семьею оседлый образ
бытия. Где простор, и раз в год река бы
замерзаньем сказала: «Пришел декабрь...»