НЕЧТО НОВОЕ ПРО КОТОВ
(Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ, 1998 – 1936)
Мой кот – домашний Мефистофель
с гримасою царя зверей,
как мышек, ловит на рассвете
букеты солнечных лучей.
Шутлив, но хорошо воспитан
и музыкален, хоть спроси:
не по нутру ему Бетховен –
кот обожает Дебюсси.
По клавишам ночами бродит
мой кот – и льётся мадригал:
ведь в залах лучших филармоний
он в прежней жизни выступал.
Мой кот – француз, он гениален:
в диезах понимая толк,
аккорды всех кошачьих клавиш
он знает вдоль и поперёк.
(Вполне кота я понимаю).
Он раздражает бужуа.
И эта миссия святая!
Кот – не притвора, не ханжа.
Коты всю Францию прельстили.
Похож был на кота Верлен,
уродливый полукатолик ,
отшельник, бука, манекен.
Суров, но и шалун немного,
почти что кот, поэт, мусью,
мяукал на луну в тревоге,
в спиртном сжигая душу всю.
Китайцам по душе драконы,
люд русский ночь любить готов,
и, как Испания в тореро,
французы влюблены в котов.
Кот неусидчив, непоседа,
пришёл с заоблачных высот,
и нет в том, кажется, секрета,
что небожителем был кот.
Когда он смотрит полусонно,
«Жизнь – это секс! – прочтёшь в глазах. –
Цветок, луч света, звёзды в небе
мерцают на любви волнах.»
И, душу щедро разливая,
в зелёный цвет окрасив мир,
мы видим: нас вперёд по жизни
ведёт великий кот-сатир.
Два духа в нём, они едины:
в себя вобрала эта жизнь
и томность дам, и страсть мужчины.
Невинность с похотью сплелись.
Кот, как Филипп Второй Испанский,
надут, высокомерен, хмур.
Собак чихвостит он за верность
и за трусливость – мышек-дур.
Позволь тебя погладить нежно,
Взремни беспечно, друг ты мой,
и как знаток любви мятежной
лечи от грусти шар земной!
На нас взирая с превосходством,
презрев прогресса виражи,
в эпоху танков и бипланов
кот обостряет боль души.
Мелькают дни, проходят годы,
уходит правда к праотцам.
Все зёрна горестей и всходы
котам понятны, как жнецам.
В котах от филинов есть что-то,
и что-то есть в котах от змей.
Дарил коту всевышний крылья –
летал когда-то котофей.
Так что, пожалуй, без ироний
был друг коту Святой Антоний!
Задумчив кот, как Шопенгауэр.
Пусть он – лентяй, бездельник, плут,
однако хорошо воспитан –
под солнышком нашёл уют.
Мурлычет он: «Суть человека
презренна, жизнь даёт излом,
и вы, пока ещё не поздно,
всецело пользуйтесь теплом!»
Красив мой кот-архиепископ.
Ему заупокойный звон
стал колыбельной песней близкой –
и сладко засыпает он.
Экклезиаст* ему не нужен:
мой кот мудрей, чем Соломон!
Спи, дорогой мой! Жизнь – свент жемчужин..
Жизнь, как известно, это сон.
Навстречу ласкам лапу тянет,
лениво изгибает стан
и зеркалам улыбку дарит
любимец мой Пекопиан**.
Вздремнуть ты безмятежно можешь,
пока рояля – тра-ля-ля! –
коснусь я пальцами, как монстра
с оскалом снега и угля.
О, лени олицетворение!
Удачна у тебя судьба.
Котам бродячим хулиганы
раскраивают черепа –
и умирает, как Сократ,
от издевательств твой собрат,
не думая про прегрешение,
даруя извергам прощение…
А ты сродни счастливым музам,
блаженно, словно падишах,
лежишь вольготно, кверху пузом,
купаясь в солнечных лучах.
__________________________________
*Экклезиаст – священная книга, приписываемая израильскому царю Соломону, отличавшемуся мудростью.
**Пекопиан – такую необычную кличку дал Гарсиа Лорка своему лирическому персонажу – литературному коту. (Примечания переводчика).
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
(Текст поэтического перевода набран 1.11.2009.
Эта неопубликованная поэма, посвящённая котам,
была открыта литературоведами в 1986 году)