Поэма о любви и мести. Русь. Х век
Сваты Ярополка хорошие вести
Из Полоцка князю спешат передать:
«Готовься красавицу встретить невесту,
Рогволод согласен дочь замуж отдать».
Едва за гостями ворота закрыли,
Как снег среди лета явился гонец:
«Неужто Рогнеду уже сговорили?
Но есть на товар наш Владимир-купец!».
Второй Святославич мечтает у брата
И Киев, и Русь, и невесту отнять.
Земля кривичей велика и богата,
Он сам здесь стремится хозяином стать.
Рогволод смеётся: «На торг опоздали.
Какие же вы новгородцы-купцы?!».
Гонец не смутился: «Да, долго скакали.
На сбруе доселе звенят бубенцы.
Но будет нужда, так скорей доберёмся.
Не хочешь добром, дочку силой отдашь.
В высокий твой терем с мечами ворвёмся,
И Полоцк, Перуном клянусь, будет наш!».
Рогволод ответил: «Грозишь, неразумный,
Так слушай и горе-князьку передай.
Что Новгород ваш, захолустный и скудный?!
Ему не осилить весь кривичский край.
Но выбор Рогнеды, коль просишь, уважу.
Скажи нам, княжна, кто по сердцу, кто люб?
Всех прочих сватов, обещаю, отважу,
А слово моё нерушимо, как дуб».
«Уж вы не сердитесь, купцы дорогие, –
Вставая, сказала с усмешкой княжна. –
Не в Новгород нынче поеду, а в Киев,
И вашему князю не я суждена».
Гонец взбеленился: «Придёт Новгородец,
Научит тебя женихов выбирать».
Отказ – как плевок в пресловутый колодец:
«Робичича я не хочу разувать!».
В другой раз Владимир сватов посылает.
Идут не с дарами, с мечами они,
И вместо купальских костров разжигают
Кровавое пламя усобной войны.
Рогволод разбит. Полоцк дымом охвачен,
Дружина погибла, сам князь полонён.
Но вождь новгородский задумчив и мрачен:
«Гордячки отказ должен быть отомщён.
Чтоб лучше запомнили эту победу,
У всех на глазах пусть разует меня!».
В секунду нашли и скрутили Рогнеду,
Толкнули в плечо – под копыта коня.
Прилюдно княжну опозорил Владимир,
Своею рукой Рогволода убил,
Двух братьев казнил, даже прежнее имя
С собою в изгнанье забрать запретил:
«Погибли и род твой, и город бесславно.
И гордость сгорела, и девичья честь.
Теперь ты рабыня моя – Горислава».
Такой оказалась робичича месть.
За Полоцком Киев. Владимир удачлив.
Здесь князем признал его киевский люд.
Сбежал Ярополк от расправы горячей –
Народ к побеждённым властителям лют.
А дальше…Жестокость, какой не бывало,
Но страшный пример много зла причинил.
С тех пор по Руси поговорка летала:
«Беда аки в Родне. Брат брата убил».
Как будто кто проклял – ни порознь, ни вместе
Не могут Рогнеда с Владимиром жить.
Промчалось семь лет. Уж наследников пестит
Княгиня, но Полоцк не может забыть.
Кто мужу она? Только прихоть, забава?
Одна из наложниц? Рабыня? Жена?
А долюшка шепчет: «Смирись, Горислава.
С другими твой князь, ты ему не нужна».
Однажды пришёл, до рассвета остался.
Уснул, а Рогнеде и глаз не сомкнуть.
Почудилось ей, голос брата раздался:
«За родичей смерть отомсти. Не забудь!».
Вскочила Рогнеда с горячего ложа. –
«Долг крови, сестра, отомсти. Отомсти!». –
И княжеский меч вынимает из ножен.
Лишь чудо способно удар отвести.
И чудо свершилось, на счастье ль, на беды.
Замах…Но внезапно проснулся супруг.
Как лист на ветру задрожала Рогнеда.
Князь ловким ударом меч выбил из рук:
«Замыслила злое на князя, гадюка?
За это пощады не будет тебе».
Недвижна Рогнеда. Ни взгляда, ни звука.
Она покорилась не мужу – судьбе.
Без страха ждала дня назначенной казни,
Тревожилась лишь за малюток-детей.
Кто ленты вплетет в косы дочки на праздник?
Кто песни споёт для ее сыновей?
Прощаться пришла перед вечной разлукой,
Прижала к груди дорогих малышей.
Кто будет беречь Рогволодовых внуков?
Рогнеда горда, только горе сильней.
Скупа на слезу полочанка, но ныне,
Не прячась детей, зарыдала в рукав.
И взгляд задержала на первенце-сыне:
«Спаси свою маму, спаси, Изяслав!
Вернётся отец, разъярённый, жестокий.
Как меч обнажит, сам с мечом появись.
Спроси его строго, спроси, ясноокий:
«Ты разве один здесь, отец, приглядись!».
Приехал вершить княжий суд и расправу
Владимир, за ним и бояре на двор.
В роскошном наряде их ждёт Горислава.
Во взоре её и мольба, и укор.
«Повинна ты смерти за дерзость, но всё же
Не тронет княгиню рука палача», –
Решительно князь по её нежной коже
Провёл остриём кровопийцы-меча.
И в этот же миг, словно молния с неба,
Ворвался в светлицу сынок Изяслав.
Собой от меча заслонил он Рогнеду,
Меж гневным отцом и меж матерью встав:
«Отец, не хочу смерти матушки видеть.
Убей меня раньше, иль милость яви.
А нет – научусь я тебя ненавидеть,
Для мести забыв о сыновней любви». –
«Кто знал, что ты здесь!» – Князь вскричал, потрясённый.
Меч выпал из рук, до него ли сейчас?
Рогнеда стоит, воле мужа покорна,
Не смея поднять умоляющих глаз.
Бояре с советом: «Послушай нас, княже,
Не должен ты мать у детей забирать.
А дальше как быть – может, сердце подскажет.
По правде бы им нужно Полоцк отдать». –
«Пускай будет так, – согласился Владимир. –
Я город построю в земле кривичей.
Он станет носить Изяславово имя.
Рогнеде там жить до скончания дней!».
Наложниц и жён князь имеет без меры,
Дружиной любим, не обижен умом,
Но ищет душа беспокойная веры –
Вот идол Перуна обит серебром,
И Мокоши рядом стоит, и Стрибога.
Владимир велел всех их вместе собрать.
Но скоро им плыть до днепровских порогов,
Уже в Херсонес отправляется рать.
Из Корсуни князь возвратится с добычей:
С женой-византийкой, с попами, с крестом.
Славянских Богов и прадавний обычай
Церквями заменит и Спасом-Христом.
У новой жены кровь багряная в венах,
Ревнива она, словно греческий Бог.
Владимир забыть принуждён о гаремах.
Отрёкся от всех – от Рогнеды не смог.
Сам мчит в Изяславль о женитьбе поведать:
«Крещён я, и ты больше мне не жена.
В мужья выбирай кого хочешь, Рогнеда.
На свадьбе твоей я напьюсь допьяна».
В ответ полыхнули глаза Гориславы:
«Была я княгиней. Не стану рабой
У пса твоего. Мир земной я оставлю.
Быть может, Христос мне дарует покой».
Сын младший, недужный слова те услышал:
«Княгиня ты, мама. Другой не бывать! –
Он сам пусть с трудом, но к Владимиру вышел, –
Ромейку не буду царицею звать!».
И руку отца оттолкнул, что есть силы.
К Рогнеде прижался, за шею обняв.
Так начал ходить, хромоногий и хилый
Её соколёнок, её Ярослав.
Рогнеда сдержала обет. В Изяславле
Возник монастырь, где постриглась она.
Умом ли, душой приняла православье.
В черницах недолгий свой век дожила.
Лишь несколько строк летописных осталось,
Ни дивных садов, ни чудес-пирамид.
Но память людская прочней оказалась,
Чем пальмы до неба и вечный гранит.
Хоть десять столетий прошло, но не смыла
Следов полочанки забвенья река.
Да только, увы, разглядеть не под силу,
Что – крест или меч – её держит рука…
Примечания:
Ярополк - князь Киевский в 972-978 гг.
Рогволод - князь Полоцкий в ?-978 гг.
Владимир - князь Новгородский в 972-978гг., князь Киевский
"Красно Солнышко" в 978-1015 гг.
робичич - сын рабыни.
"разувание мужа" - славянский брачный обряд,
символизировавший подчинение жены мужу.
Родня - город на р. Рось
Изяславль - сейчас это город Заславль в Беларуси
Ярослав - младший сын Рогнеды и Владимира, который получит в
истории имя Мудрый, был хром от рождения