На фото участок Великой Китайской Стены в районе местечка Бодалин
Хорошо, когда жизнь налажена и течет размеренно, без печалей и забот. И живется тогда вроде как легко и комфортно, но от жизни такой в памяти практически ничего не остается – вроде, как и не жил. Любые неординарные события подчас нарушают устоявшийся жизненный уклад, но именно благодаря им остаются в памяти вешки, как островки в океане бытия.
Началась эта затянувшаяся история в самом начале семидесятых, когда я, дипломированный молодой инженер, только-только приступил к работе в академическом институте. Кроме сотрудников лаборатории, я в институте практически никого не знал, и меня мало кто знал кроме кадровиков. Тем более удивительно, что вскорости мне позвонили из канцелярии, что на мое имя пришел пакет. Откуда? Никто из друзей и знакомых еще не знал, где я работаю.
Это была толстенная заказная бандероль в виде конверта для бумаг формата А4, перевязанная шпагатом, обклеенная марками и с сургучовой печатью.. В правом нижнем углу на месте «адрес получателя» крупными буквами было выведено «МОСКВА, АКАДЕМИЯ НАУК. ЦЕПИНУ Анатолию Ивановичу», и больше ничего.
Под удивленными взглядами сотрудников канцелярии и под расписку я получил именной конверт и пошел в лабораторию. По дороге я перехватил несколько заинтересованных взглядов - видимо весть о таком необычном послании новичку уже гуляла по институту. В лаборатории, как водится, все уже все знали и тоже сгорали от любопытства, а уж как заинтригован был я. Под внимательными взглядами зевак я вскрыл конверт – большая пачка всевозможных документов, а сверху рукописное письмо, которое начиналось так: «Глубокоуважаемый Анатолий Иванович! Вот уже несколько лет мы безуспешно обращаемся в разные организации, и в разные инстанции, но никто не может (или не хочет) нам помочь в нашей беде». Недоумение мое достигло апогея, интрига закручивалась нешуточная. Роль спасителя, пусть не человечества, а хотя бы отдельной группы лиц, была для меня нова, непривычна и ответственна. От уважения к себе и от волнения я взмок, но, собравшись с духом, продолжил чтение: «Мы наслышаны о Вас, как о человеке, неравнодушном к судьбам своих клиентов, как о грамотном, высококвалифицированном … юристе …» - дальше читать не имело смысла. Стало ясно, что письмо пришло не по адресу. Ясно, что где-то в Москве в одном из институтов Академии Наук работает мой полный тезка – Цепин Анатолий Иванович, известный, уважаемый и высококвалифицированный юрист. Признаюсь, что у меня отлегло от сердца – к роли спасителя я был пока не готов.
Я положил письмо в конверт и отнес конверт обратно, в канцелярию института. На этом можно было бы поставить точку, но судьба распорядилась иначе, и эта немудреная история получила неожиданное продолжение.
Я уже три с лишним года работал в институте, когда подоспела очередная международная конференция по микроанализу. Вернее, это была немецкая «II рабочая конференция по Микрозонду» с приглашением представителей из других стран. Пришло такое приглашение и в наш институт. Хотя микроанализ в институте развивался всего четыре года, но у нас было в наличии два современных микроанализатора и два представителя школы российского рентгеновского анализа Игоря Боровского – Тронева и Лапутина, а потому, мы были на виду и в авторитете. Лаборатория наша в то время считалась в СССР одной из лучших, курировал ее замдиректора, и потому нам дали добро на заграничную командировку. Кроме мэтров Троневой и Лапутиной, в командировку отпустили и меня, уже младшего научного сотрудника.
Никто из нас за рубеж не выезжал, и загранпаспортов не имел. И вообще, в то время загранпаспорта на руках никто из рядовых граждан практически не имел - после поездок за рубеж, их сдавали на хранение в соответствующие органы МВД, или в первые отделы соответствующих учреждений. Процесс получения паспорта был сильно формализован, связан с заполнением и добыванием многочисленных формуляров и справок. Все добытое и заполненное мы отвезли в Управление делами Президиума АН СССР, и стали ждать решения нашей участи. Вскоре нам сообщили, что командировка наша за рубеж разрешена. Но за паспортами надо было придти за день до отъезда, и не раньше.
К назначенному времени мы явились в Президиум, прождали не более часа и получили заветные документы. У Троневой и Лапутиной корочки были новенькие, как с иголочки, а у моего паспорта был несколько тускловатый вид. Открыл я его, все в порядке – Цепин Анатолий Иванович. Взглянул на фото, и просто сердце оборвалось – старый дядька на меня ничуть не похожий. Ситуация. Через сутки уезжать, а у меня паспорт неизвестно чей на руках. Я его обратно в окошко – что же вы граждане делаете, на корню губите, спасайте, если сможете! И ведь знаете, спасли. За несколько часов мне сделали новый паспорт, и к утру следующего дня я его благополучно получил. Фамилия моя, выходные данные мои и фотография тоже моя. Ведь могут быстро, если захотят!
Ларчик с подменой паспорта открывался просто. Как было принято, граждане, вернувшиеся из-за рубежа, должны были в трехдневный срок сдать свои загранпаспорта на хранение в соответствующие органы. Такой вот, находящийся на хранении, паспорт Цепина Анатолия Ивановича, юриста, моего полного тезки и старого заочного знакомца, мне и выдали. Не мудрствуя лукаво, заглянули в картотеку хранения, нашли, что Цепин А.И. частый забугорный посетитель и успокоились – работы меньше.
В Берлине мы были почти десять дней, жили в гостинице на Унтерденлинден, недалеко от Бранденбургских ворот и бывших рейхсканцелярии и бункера Адольфа Гитлера. За берлинской стеной виднелся недалекий Рейхстаг, недалекий по расстоянию, но недостижимый для нас, потому как это уже был западный Берлин. Но это уже совсем другая история, достойная отдельного рассказа.
Вот так, во второй раз за довольно короткий промежуток времени свела меня судьба с моим полным тезкой. И опять у меня не возникло желания познакомиться с ним поближе. Я посчитал, что если снаряд не падает дважды в одну и ту же воронку, то уж трижды и подавно. Но опять судьба преподнесла мне сюрприз - нарушая все закономерности и вероятности, я еще раз столкнулся со своим тезкой, но уже за пределами СССР, и не на земле. Иногда диву даешься, до чего же изобретательна жизнь. Вот прочитаешь такое в романе и понимаешь – выдумал автор ситуацию. Выдумал для интриги, для напряженности действия, просто для оживляжа, а в жизни такого не бывает. Но вот случается, и ты поражаешься причудливости поворотов судьбы, и приходит на ум, а может действительно кто-то (вроде мойр, плетущих нить судьбы человека) прописал твою судьбу, а потом воплотил в жизнь для придания ей интриги. Чтобы не было человеку скучно существовать на свете этом, и не очень бы он торопился на тот. Так что история наша имела продолжение.
В 1990 году я работал в Монголии в составе советско-монгольской геологической экспедиции. Это была уже третья моя экспедиция по Монголии, и получилась она какая-то нескладная. Мы уезжали с базы в Улан-Баторе и возвращались, когда выполнив намеченный объем работ, когда нет. Лили частые дожди, и мы катастрофически ничего не успевали. На базе нас ожидала масса новостей, искореженный, со смятой в лепешку кабиной, ГАЗ-66 геологической экспедиции ГИНа, Володя Ярмолюк со сломанной рукой и письмами для меня. Одно из них было приглашением в Пекин для участия в конце октября в работе совместного китайско-советского семинара. Отлет из Улан-Батора намечался на 4 сентября, и я вполне успевал все оформить и пройти все формальности. До отлета мы собирались поработать на самом западе Монголии – в Улугее, но работа из-за дождей не задалась, мы честно промучились отведенный срок и вернулись на базу.
Затем Москва, суета по подготовке доклада: «Факторный и кластерный анализ в применении к электроннозондовому микроанализу», объяснительные записки в Президиум Академии Наук и в дирекцию института, письменные обещания, что обо всем увиденном и услышанном доводить до органов и т.д. и т.п. Всего полтора месяца писанины и суеты и вот Пекин.
Девять незабываемых (я как-нибудь расскажу об этой поездке) дней в Китае благополучно закончились, мы вылетели в Москву, и над Иркутском по громкой связи на весь лайнер объявили: «Цепин Анатолий Иванович, пожалуйста, подойдите к 25-му ряду». Я ранее много летал на самолетах, но никогда не слышал, чтобы по громкой связи обращались к кому-либо из пассажиров лично. В районе 25-го ряда сидела группа мужчин в чем-то схожая с нашей группой. Я представился, и вот тут-то и оказалось, что моя удивительная история получила еще более удивительное продолжение.
До сих пор я сталкивался со своим полным тезкой только заочно, а теперь передо мной предстало его материальное воплощение – сын Цепин Михаил Анатольевич. Самого папы не стало уже лет шесть назад. А сын - кандидат технических наук, старший научный сотрудник «Московского института стали и сплавов» пребывал в Пекине и тоже на семинаре. Оказалось, что и прилетели мы в Пекин одним рейсом. Занимается он деформацией сверхпластичных материалов. Многое у нас оказалось похожим – он всего на год младше, женат, и, как и у меня, у него двое детей. Пока трепались, уговорили бутылку китайской рисовой водки. Вот уж вонючая и крепкая вещь, и чем более вонючая, тем более ценится. Обменялись визитками и решили поддерживать отношения.
Я вернулся к своим и рассказал эту историю, затянувшуюся аж на 19 лет. За таким приятным времяпровождением и к Москве подлетели. И подлетели не в самое хорошее время. Садились два раза, вслепую, по приборам, и со второго раза сели точно и очень мягко. В зале прилета столпотворение, все забито тележками и чемоданами, полная неразбериха и огромная очередь даже в «зеленый коридор». Нашего багажа нет и нет. Уже получили багаж пассажиры из Улан-Батора, прилетевшие на полчаса позже нас, а нашего багажа все нет. И совсем уже в другом месте в куче сваленных вещей обнаружились и наши чемоданы. Только теперь мы поняли - прилетели домой.
А с однофамильцем своим я больше не встречался, позвонил как-то раз, но мне ответили не очень вежливо, и у меня пропало всякое желание длить нашу связь. А потом я и визитку с телефоном куда-то задевал и желания особого искать, у меня нет. Скорее всего, на этом наша история и закончится.