в этом ветре я знаю по имени только одно:
ты на сердце моём – Тишина, что налита до края;
я бы слушал тебя, как за окнами белую ночь,
или чёрную ночь, я бы слушал – но воют ветра...
в этой мартовской вьюге, в груди, изнутри холодов,
на изнаночной ткани элегии вьющего ритма,
я по имени знаю лишь этот безмолвный восторг:
ты – моя Тишина, потаённый властительный Рим!
словно струны – руины твои и твои купола,
и блаженны напевы беззвучия в сломанных шпилях:
истлевая в веках, без одежды гуляют слова –
опустевшие контуры, в суть заострённые «или»…
в этом ветре я слышу, что нет ничего и нигде –
но изнанка миров наполняется чем-то превыше:
и тепло мне, моя Тишина, изнутри твоих тем,
где по кругу – любовь, а по центру – она же и мы же…
перламутровый снег – словно сахар на тёмный бисквит,
что слезами на солнце прольётся, и будущих травах
отзовётся, как эхо: лови мои зёрна, лови,
воссияй красотою – и в сочное будешь оправлен…
я хочу в тебе жить, я хочу – оберни мои сны
в бесконечные волны покоя и женственной неги!
я – лишь ветер событий без внешней почти стороны,
и в душе моей – снег; но – наполнись беззвучием снега,
и позволь окунуться в сады твоей щедрой души!