Стало холодно. И я рисую зиму,
Белила сохнут на холсте моем.
Туч вереницы пролетают мимо,
Нещадно осыпая ледяным дождем.
Треплет сиверко их, разгоняя, бутузя,
Дав на синее небо взглянуть не спеша.
Тут теребит меня беспокойная Муза,
С нею высказать хочет что-то душа.
Сейчас, погодите, сосредоточусь,
Вымою кисть, отойду от холста.
Ага, присмирели? А я, между прочим,
Сижу за столом у пустого листа.
О чем же писать, скажите мне, право,
Об осени, холоде или ветрах?
На Музу с душой у меня нет управы
Особенно в лирических стихах.
О, если бы дать ветру сиверко краски,
Чтоб он набросал легкий зимний пейзаж,
Исчезли бы скучные бледные маски,
И оживился б скупой антураж.
Но солнце садилось, закат рисовался.
Вот он - художник, нет равных ему.
Мгновенья ловил, играл, изменялся,
А как, лишь понятно ему одному.
Мой холст на мольберте от снега белеет,
А Муза с душою, укутавшись, спят.
Упавшие листья гуляют в аллее,
Под музыку ветра они шелестят.
А я, оказавшись с подушкой и пледом,
Слова запишу, потихоньку шурша.
Чтоб стих зачитать мне на завтра к обеду,
Чтоб Муза довольна была и душа.