1. холод
холодным-холодным, почти замороженным будущим
укройся от жизни, замри – и побудь обездвиженным.
не страшно, не больно… но, чувствуешь - ты уже вычищен?
стерилен, беззлобен, вдыхаешь легко и неслышно…
и мёрзнешь. не можешь согреться сонливыми ласками,
и стопкой коньячной под кофе не можешь насытиться.
и смотришь в окно, созерцая лишённые разума
планеты Земля бестолковые бодрые лица…
и хочешь любить. хоть кого-то – не то что без разницы,
но выбор не блещет, страша обещанием выбора…
и хочешь лететь – в направлении северном, кажется,
подальше от жара Каира и знойного Кипра…
холодным-холодным, затянутым в плёнку бессилия,
пойти и сказать – да хотя бы по списанным буковкам –
и долго молить, чтобы поняли или простили
безмолвие, чёрствость, лишение чуткого слуха
к ответным мольбам… а потом, заработав прощение –
прижаться покрепче, до первого тёплого трепета
в простывшей груди... и извлечь из недвижимой тени
вопросы о будущем. только уже без ответа.
2. можно
раззявить окна – и видеть в ночи созвездия.
вот это – видишь? – твоё, по центру Вселенной.
а, впрочем - оно твоё, лишь пока мы вместе:
не дарственная, аренда – искусная форма плена.
о нет, ну что ты – зачем проверять запястья?
там нет следов от наручников и верёвок -
и никогда не будет. к чему приковывать счастье? -
у стрелок любви не может быть остановок…
и, кстати – это часы. звенья браслета вдавлены
в тонкую кожу на тонком запястье – метка
неумолимого времени. это смешно и правильно:
memento tempus. Я помню об этом редко…
о смерти помнить, пожалуй, уже бессмысленно -
она не имеет обещанного значения.
я знаю - я многократно истаивал мысленно
в безмолвие обманчивых ощущений…
закрой окно, зажмурься в моих объятиях.
мы будем плыть, начало уже положено -
туда, где небо рождается снова ради
тебя одной; и всё, что захочешь – можно…