Нет, не скажу. Как сегодня – домой прихожу
И молчат. Просто никто не допил лимонад,
И никто не испробовал чай – хоть он и сладок.
По привычке впадаю в усердный припадок.
И кладу на стол – море, остаток.
Хоть у нас такого может и не будет.
Беру от них всё, а себе всё равно ничего.
Тишина оживлённая помнится людям.
Им не помнится шорох страниц. До утра буду думать
О сладком просторе.
Воедино все звуки – звон ключей, разбился стакан
О холодные плиты на кухне. Предпочла бы
Я, лучше, чтобы он всегда падал, и мысли в капкан
Сворачиваются. Нет, не будет. То есть как?
Просто прошло. Как простуда.
Конечно, с температурой, железными воплями,
дерзко выкинутыми в окно прохожим.
Голос, на себя такой не похожий, банальный,
Как аркатурный пояс у храма. Мама, где ты.
Чёрт возьми, куда пропала мама?
Остаётся, естественно (словно кофе по ночам),
Смотреть без кого-либо фильмы, разыгрывать драмы.
И проблема конечно не в том, что нет дома мамы,
Просто уже телефоны звонить перестали. Оправдываю
Их тем, что устали.
Встали. Время, часы, бесконечно бессонные ночи
Кто-то включает свет: кто же, кроме меня?..
Разве кому-то это нужно, разве кто-то хочет
Успокоить, подарить пару слов. Да хоть на прощанье?
Последние выдохнуть. Но – без снов.
Да, даже без снов. Получается, просто забросили.
Не глотать же теперь ртуть, ром со льдом, горечь?
Обязательно, путь этих строчек достигнет финала.
Но мне теперь ясно – в одиночестве дома никак.
Никак – что ж, это уже не мало.