Посвящается Ольге Климович
В час сумеречный, осенью печальной,
Когда ретировался солнца свет
За дальний горизонт многострадальный
И опустел, осиротел проспект,
Шла девушка. Шла, на ходу рыдая,
Не замечая города вокруг.
Несчастная. Наивно полагала,
Что нет беды страшней душевных мук
И более проблем неразрешимых,
Чем сердца чувств гордеев узелок,
Не существует вовсе в этом мире.
Но ум её от правды был далёк.
Любой в свои семнадцать лет обязан
Любить. И за любовь свою страдать,
И мучаться от резкого отказа,
И горько от бессилия рыдать.
Но девушка душою всей желала
Не забывать, а помнить и хранить
Любовь, что сладким ядом отравляла
Ей сердце. Но зачем же жизнь винить
И полагать, что хуже быть не может?
Когда она жить только начала.
И пусть внутри разлука с милым гложет.
С ним жаждет быть, но видно, не судьба…
Ночь целую несчастная блуждала
Меж стен домов. И думала о том,
Как долго о любви такой мечтала
И как её искала днём с огнём…
В ту ночь в сто восемнадцатой палате
Лежал и плакал взрослый человек.
Он целый год не мог вставать с кровати.
Несчастен был его короткий век.
Он умирал. Хоть медленно, но верно.
Он знал, что не дотянет до утра.
С рождения был болен он смертельно.
Вся жизнь его – с кончиною игра.
Жить.… Жить и знать, что на больничной койке
Умрёт, в конце концов. Но он хотел
В бою, в руках с заряженной винтовкой
Пасть смертью храбрых в пушечном огне.
И умер он. Забытый, одинокий,
Не нужный никому. Лишь свет луны
Не покидал его в тот час жестокий…
Так выглядит трагедия души,
А вот любовь даёт влюблённым крылья.
Наш мир неравномерен. Что сказать…
Когда один живой лежит в могиле,
Другой же обречён от чувств страдать….