Все мы чьи-то заложники:
страсти, нежности, ревности,
дружбы, злобы иль зависти,
жемчугов, мишуры.
А китайские слоники
на буфете у Настеньки,
нашей тихой соседушки,
доживут до поры,
Пока дочь не спохватится,
не займётся уборкою,
да не выбросит слоников,
или внук не продаст.
Горечь сердца покатится
по морщинкам, по личику.
В мире всё обезличено,
коль осталась одна.
Одиночество Настеньки
с сорок первого годика –
муж ушёл на войну,
а она его ждёт.
На запястье нет часиков –
променяла те ходики
на хлеб, на крупу.
А слонов бережёт.
Муж дарил их по праздникам,
нёс в кармане бушлатика,
на подушку выкладывал,
мол, сюрприз будет ей.
А жилья у них не было,
шкаф казённый и коечка.
В комнатушке за шторками
жили девять семей.
Родилась в сорок первом дочь,
получили они жильё,
окна смотрят на древний кремль
и на солнце – в обед.
Но война вдруг пришла в ту ночь,
град из пуль из фашистских бьёт,
путь солдата приемлемый -
защищать мир от бед.
На прощанье сказал: Вернусь!
А дорога семье - в Ташкент.
И слонов тех с собой взяла,
размышляя, а вдруг – спасут?
А теперь от них дочке грусть –
у сиротской судьбы норов крут:
для косичек не было лент,
одевала мать, как могла.
Не грусти, моя девочка! -
утешала родимую.
Но хотелось ей праздника,
как у всех чтоб наряд.
Только алую ленточку
повязала любимую,
сняв с заветной коробочки,
что для писем, наград.
Промолчала впервые мать,
поняла она доченьку.
Только слёзы украдкою
всё равно пролила -
Ту священную ленточку
из приданого доченьки,
что принёс ей в роддом отец,
для неё берегла!