Тимуру Зульфикарову
1
НЕ ГОВОРИ
Не говори: "Все кончено давно, -
Священной тайны знать никто не должен."
Пускай себе глядят любимое кино:
Блаженный этот миг им Господом отдолжен.
Не говори: "Все кончено давно, -
Лишь тени вы на бесконечной тризне."
Пусть развевается цветное полотно
Перед глазами умерших при жизни.
Не говори: "Все кончено давно, -
Вы только эхо умершего мира."
Они не обратятся все равно,
Раздавленные тяжестью кумира.
Не говори: "Все кончено давно,
Безумны вы, не знающие Бога!"
Пролита кровь и выпито вино,
Задернут полог брачного чертога.
2
ДИТЯ АПОКАЛИПСИСА
Где сапфировые?
Где изумрудные?
Где бирюзовые?
Где гранатовые?
Где слюдяные?
Где хрустальные?
Где живые
Воды, воды бездонные?
Воды, воды бескрайние?
Воды, воды штормящие?
Воды, воды тишайшие?
Воды, воды печальные?
Воды, воды веселые?
Воды, воды спокойные?
Воды океанов?
Воды морей?
Воды озер?
Воды рек?
Воды родников?
Воды колодезные?
Воды подземные артезианские?
Воды талые вешние?
Воды небесные крещенские?
Воды человеческие родильные?
Где где где живые воды живой земли?
Г д е !...
Да только крови - крови пролившиеся...
Да только слезы - слезы излившиеся...
И ты бредешь по щиколотку в них, последнее Дитя Апокалипсиса.
Куда куда куда куда куда ты в мертвых водах держишь путь куда,
Последнее Дитя Апокалипсиса?
В крови отцов и в слёзах матерей куда грядешь, последнее, блаженное?
Да что еще ты видишь там там там окроме слез, окроме крови,
окроме мертвых вод вод вод, блаженное Дитя Апокалипсиса?
Да только синие глаза,
Как васильки времен минувших,
Глядят в пустые небеса,
Где бродят тени звезд потухших.
Да только синие глаза одни живые в небесах,
Да только ангелы Господни летят летят летят летят
Летят на эти васильки,
Как на живые маяки,
Да только в небе опустелом мерцают ангелов летящих
живые божьи огоньки.
3
ВЕСНА ПОСЛЕДНЯЯ. Диптих
...И пал туман, туман смертельный,
Туман-забвенье беспредельный,
И долго он стоял, не таял,
Пьянил, пьянил, пьянил, пьянил...
И вот, однажды, он отхлынул,
И ты увидел ад родной,
И серый ватник был пропитан,
Как губка, серою весной.
И ты, проснувшись, не проснулся,
А только глубже канул в сон,
Да лишь блаженно завернулся
В сырой весенний небосклон.
И дудку - божию погудку
Сырые выронили пальцы
Во слякоть розовую, что ль,
И с губ всесветного рыдальца,
И терпеливца, и страдальца
Стекала пресная слюна
На сиротливую юдоль,
И землю пресную поила,
И ад родной животворила,
И расцветала как могла
Сырая пресная весна
Последних дней.
*
Сырая серая весенняя сквозная тоска холодная.
Сырой весенний воздух раздвигаю телом перемещаюсь грежу наяву.
Живу.
Вдыхаю смерть - бессмертье выдыхаю.
Сырой весенний серый хлорофил усталого отравленного мозга
смерть претворяет в жизнь развеществляя мир сырой весенний
в невидимый прозрачный чистый свет духовный.
О как блаженно умирать живя!
Проклюнулось как первый лист весенний сырое вешнее стихотворенье
едва едва зеленое еще.
И послеродовые воды талые впитала мать моя сыра земля
согласно молчаливо.
Да скоро скоро ли и тело истраченное тихо сиротливо
как эти воды послеродовые в сырую землю в лоно ой! родное
неторопливомедленно уйдет.
Весна!
4
ЖЕРТВА ЗАБВЕНИЮ
Песня Жрецов:
"Не суди, и судим ты не будешь; мы - смиренные дети земли.
Ты не первый, чьи дивные песни никого разбудить не смогли.
Ты не первый, кого мы распяли на пуховой перине креста;
Если б знал ты, как сладко звучала лебединая песня Христа!
Если б знал ты, какое забвенье нам дарили посланцы небес, -
То, пожалуй, обрел бы смиренье и в напрасное дело не лез.
Спи, Поэт, с перерезанным горлом на страницах неизданных книг!
Благодарная память потомков сохранит твой задушенный крик."
Песня Жертвы:
"С перерезанным горлом прохладно отрадно вдыхать небеса...
Искупительной кровью заката пропитались живые глаза.
На закате двадцатого века хорошо умирать одному одному одному...
И шептать - белый свет остается, это я погружаюсь во тьму.
Это я перепутал столетья, это я заблудился во сне,
Это я лишь не нужен не нужен бесконечной блаженной весне!
Заполошенной песней смущая поступательный ход бытия,
Я всего лишь безропотный мальчик для битья для битья для битья!
Я всего лишь козел отпущенья для бесчисленных ваших грехов...
Кто позволил козлу сочиненье несказанно печальных стихов?!
С перерезанным горлом бегу я умирать в заповедную даль:
Там никто мне в вину не поставит неуместную в мире печаль!
Там никто мне вдогонку проклятья не пошлет и не плюнет вослед!
Там раскроет свои мне обьятья бесконечный и ласковый свет!
И последними каплями крови истекая в ладонях Творца,
Улыбнусь я, увидев прощенье в глубине дорогого Лица.
Ибо даром блаженной печали никогда я не смел пренебречь,
И небесное бремя познанья никогда я не сбрасывал с плеч!"
5
ПОЭТ ВИДИТ КРОВЬ
Кровь всюду жертвенная бога льется льется
Закат ли розовый пронзительно живой
Иль просто красный плащ любимой иль губы алые ее или румянец щек
Иль полотнище бурого плаката иль кровь говяжих мяс кусков борщей
Иль красный нос хронического алкоголика -
Все это жертвенная бога кровь кровь кровь...
И никуда куда? мне от нее бежать? зачем? не деться:
Плыву я в ней дышу я в ней живу я в ней и сердце мое сердце -
Всего лишь сгусток крови той -
Заката слиток огненно-холодный.
6
ПОЭТ ВСПОМИНАЕТ ЧТО ОН РЕБЕНОК
Розовые сумерки московские апрельские сочатся в душу первою любовью.
Пронзительно синий вечер апрельский эхом застыл бесконечной печали.
Око луны наливается мертвым холодным сияньем.
Разноцветные окна домов щедро дарят иллюзию где-то всамделешней жизни.
Это вечность сама предстоит потрясенному взору ребенка.
Он игрушки забыл на потертом персидском ковре.
И щемит и щемит неизвестной тоской безысходной какой? безысходной
сердце готовое все полюбить.
Синева стала тьмой погасли последние окна.
Он остался один на один с бесконечностью грозной любви.
Из угла темноты показалась на миг любопытная ведьма.
Он мгновенно уснул и уже никогда не проснулся.
Почему? Я скажу по секрету: он Бога коснулся.