На литр Jim Beam полсотни тебя:
звонков в Питер, стихов,
рисунков, на сдачу –меня.
А твое имя так пахнет:
сладко и летом,
хоть я равнодушна к сахару,
тем более в +30. Те же проспекты
мне снятся
так дружно –один за другим:
Невский –вчера, сегодня –Лиговский. Завтра, видимо –ты
будешь играть той, с кем сошелся
такие откровенные вальсы по расстегнутым джинсам: и глубже, и дальше.
А я буду теряться в равнодушии асфальта,
буду смело рисовать тебя на запотевших окнах. Не жалко
мне вовсе
тебя забывать –
так хочется быстрее выздороветь,
а то прячусь в кровати,
ем аспирин, запивая медом
воспоминаний, уже как будто бы чужих. Мне нужно немного
тебя в свои ребра,
в легкие, в губы, немного в сердце,
наполнив все тело теплом. Сигареты
кончаются быстро. Мне нужно осмыслить
сколько еще будет таять нежность.
Совсем не безупречная внешность
во мне. Но так хочется быть
кому-то самой-самой…Может тебе?
Хотя, вряд ли.
Иногда так хочется, как в романах Гавальды:
«чтобы кто-нибудь где-нибудь ждал».
А я уже устала знать, что такое «одна».
Мне бы воздух наполнить смелостью,
быстро вдохнуть, проглотить, не переваривая.
Мне бы в прелести вашего города
расплестись на безумие рифм. Ты все знаешь
обо мне –я такая простая.
И изюма в себе не имею.
Меня вообще сухофрукты не привлекают –
|у них на меня аллергия|
Зато я знаю, как это:
когда дрожат колени,
когда щеки в «томатном соке».
Когда пьянеешь от одного шота
его в себя.
Когда в животе, нет, не бабочки, океаны и самолеты:
затапливают, взрывают все внутренности,
будто по команде,
когда ты в это время одеваешь мои пальцы
на свои.
И всё|е| дружно сходит с ума.
Я прожить знаю как
без цветов от тебя, поцелуев
|запутавших губы в ажуре сухости и влажности моря|,
без звонков в три часа ночи, без залета
ко мне на квартиру
с бутылкой Jim Beam до утра и шепота
в, таявшие на глазах, уши.
Ты только послушай:
мне просто чувствовать тебя рядом надо,
хоть и между нами
звонки по межгороду и рельсы
в кучу кэмэ
|извини, я гуманитарий по маме|.
Просто знать, что иногда вспоминаешь.
Я от этого так расцветаю:
на пионы, гладиолусы, тюльпаны,
на запах свежезаваренного чая:мате с клубникой и мятой.
Я будила бы тебя осторожно |в пн на работу|,
едва задевая кожу
лепестками розы
губ. Все твои тревоги и тоску
|c запахом кураги и изюма|
двадцатьтретьегокаждогомесяца
просеивать через себя, как муку,
чтобы быть тебе нужной. Я могу,
хоть и рассеянная и вконец спятившая,
быть тебе другом.
Ты только разреши моей памяти
иногда тревожить тебя во снах,
в дурмане стихов,
слушая Вивальди и читая твой блог.
Я становлюсь намного приятнее,
когда наступают дни воспоминаний
про тебя,
почти красные дни календаря: типа НГ или 9мая.
А я кроме Земфиры и Аквариума
ничего не могу слушать с того дня.
И выбрасываю на берег мертвых китов
растерянных
своих будней,
перемазанных простудой.
В новостях у всех грипп, а у меня страшнее:
безответная и такая сильная –
а я шуча называю ее «плохим настроением».
7.11.09 18:37