Он вполз на город животом,
грудной завистливою жабой,
зажав заржавленный жетон
скупого солнца между жабр.
И сумеречный день погас,
не в силах вязкий тритий выпить,
и в темень, будто в грязь Пегас,
он пялится глазами выпи,
тяжёлыми, как этот пар,
упавший, словно с полки книга, –
так, будто водный перегар –
тот самый жуткий "мист" из Кинга.
Средь выпадавших свету манн
есть жижа в худших её видах,
и с сожалением – "Туман..." –
я собственный свой слышу выдох.
И я не верю фонарям,
слабеющим шарам из света,
в них капли редкие горят,
летя с неразличимых веток.
Трём четвертям фонарных нот
не разыграть погодный сгусток:
за ним – как в давнем домино,
где Главный начал с "пусто-пусто"...
18 ноября 2009