Оставалось семь дней до весны сорок третьего года,
Южный ветер подчас приносил запах гари и дым,
Где-то там, километрах в пяти на заснеженных топях
Двадцать третья стрелковая рота сдает рубежи…
Будто сон… И во сне громыхают орудья,
И дрожит в полудреме холодная наледь окна.
За окном, под войну до земли прогибаются люди,
И уже не встают, окунаясь в сраженье до дна…
Вороненая сталь громко спорила с танковым громом,
Наст просел под невиданной тяжестью этих машин,
И земля содрогалась протяжным неистовым стоном,
И деревья качали крестами горелых вершин…
Занесло… Все, что виделось в вихре и вспышках,
Замелькало, исчезло, пропало и грянуло вновь.
Умирали на время… И это была передышка,
И казалось, обратно вливается черная кровь…
Навсегда, - это горькое черствое слово,
Применимое разве что к людям, которые ждут, -
Замолчал пулемет, и наверно, уже кто-то новый
Пригибаясь, крадется туда, где его не убьют…
Все вокруг подчинила себе непогода,
И как будто, осталась душа холодна:
Оставалось семь дней до весны сорок третьего года,
И не верилось в то, что однажды наступит весна…