Легким апрельским облаком Маринка летела мне навстречу. На лице ее играла улыбка, свойственная самым-самым счастливым людям во Вселенной. Улыбка влюбленного человека. Подруга находилась в такой эйфории, что, казалось, она и меня - то толком не видит – летит себе и летит, улыбаясь всем подряд прохожим. Лужи, грязь, моросящий дождь – она не замечала абсолютно ничего. Зонт? Что такое зонт?
-Девушка! Не проходите мимо! – я включила для нее красный свет, и она, споткнувшись обо что-то невидимое, внезапно вернулась в сырую реальность, спустившись на тротуар.
- Ой, привет! – глаза продолжали сиять, освещая улицу в диаметре метров десяти, не меньше.
- Куда летим? – я тщательно старалась скрыть улыбку, которая распирала меня изнутри, заставляя уголки губ подниматься выше разрешенной им в этот момент высоты.
- Мы сегодня встречаемся… - Маринка на вдохе обратила глаза к бесконечности небес, - В парикмахерскую бегу. Надо успеть на короткую электричку.
Короткой мы называли электричку-экспресс, которая вместо всех положенных остановок делала две, тем самым сокращая маршрут минут на тридцать.
На мой вопросительный взгляд, она радостно закивала:
-Да, да! Я влюбилась!!! – она подмигнула мне и снова посмотрела в небо, будто хотела увидеть там любимое лицо.
- Как думаешь – мне подстричься или покрасить волосы? – резко отвлекшись от своих мечтаний, подруга неожиданно сфокусировала свой гуляющий взгляд на мне.
- Подстричься. И покрасить волосы. Причем кардинально.
- Да ну тебя! Я серьезно… – умоляющий взгляд неожиданно обратился прямо мне в зрачки, что для данной барышни было явлением не частым.
- И я серьезно. Марин, разницы нет. Если он тебя любит, ему должно быть безразлично какого цвета и длинны у тебя волосы.
- Так что? В парикмахерскую не ходить? - Она посмотрела на меня с недоверием.
- Как не ходить? Обязательно иди! - Смятение и нерешительность в ее глазах рассмешили меня. Мне не привыкать было видеть ее в таком состоянии, но каждый раз она влюблялась совершенно по-разному. И каждый раз навсегда.
Она начала было рассказывать о том, что госпожа Любовь наконец-то посетила ее скромное сердце, и я привычно приготовилась слушать, но к моему величайшему удивлению, Маринка была, как никогда, немногословна. Она спотыкалась, запиналась, заикалась… Видно было, что ей хочется как можно тщательнее подобрать слова. Каюсь, моя ирония часто выводила ее из себя. Я не всегда могу промолчать там, где надо. Возможно, нельзя говорить людям правду. Где-то слышала такую фразу, что правда – это лекарство, которое дают только по времени и строго рекомендуемую дозу. Дословно не помню. Но для меня честность принципиальна и тем более с любимыми мной людьми. А Маринку я любила, хоть иногда ее непосредственность ставила меня в тупик. В этот раз мне показалось, что она просто не хочет о чем-то говорить. Тогда я прервала ее сбивчивый рассказ предложением продолжить как-нибудь в другой раз, или вообще закрыть тему, как вдруг она резко оборвала собственную нерешительность заявлением: «Да просто ему пятьдесят шесть лет и он женат...»
Я молчала неприлично долго, смотрела на нее с чувством непонимания происходящего. Надо отметить, что я совершенно спокойно отношусь к разнице в возрасте. Абсолютно. Я выросла на классической литературе, где разрыв между любящими людьми в пару-тройку десятков лет – далеко не криминал. Любовь же! Какая разница? Но что-то не давало мне объективно оценить ситуацию. Выпалив его краткую биографию, Маринка выжидающе уставилась на меня. Что я могла сказать? Что вообще можно сказать человеку, который влюблен?
-Марин, ну чего ты на меня так смотришь? Ты взрослая девочка. Только не забывай, что этот человек женат! Женат, Марин, ты слышишь меня?
Конечно, она не слышала. Уже то, что я не округлила глаза, не начала смеяться или возмущаться дало ей повод думать, что я все понимаю и одобряю. В то время как все было как раз с точностью до наоборот. Я не понимала. А когда я чего-то не понимаю, мне это не нравится. Хотя, безусловно, я в чем-то понимала его. Почему бы и нет? Красивая, молодая, веселая, хозяюшка и рукодельница, ребенок уже есть, мужа нет. Как обычно отшучиваются: «За что мне нравятся маленькие дети? За то, что у них молодые мамы!».
Расставшись с Маринкой, я весь оставшийся день думала о ней. За восемь лет нашей дружбы, я привыкла к ее аксиомной радости. Она была счастлива любой мелочи. Дождь был всегда кстати, ведь можно лишний раз перечитать любимую книжку, укутавшись теплым пледом. Сократили с работы – наконец-то она сможет искать ту, которая ей по душе и будет более оплачиваемой. Покупала ли она мебель, вещи или приходилось ли ей что-то терять – она во всем находила свои плюсы. Я помню, как она радовалась своему разводу. Тогда Маринка пришла ко мне с бутылкой шампанского и сказала, что это самый счастливый день в ее жизни. Как правило, это счастье часто оказывается иллюзорным, но глядя в ее искрящиеся надеждой глаза, я первый раз не сказала ей правду, втайне понадеевшись, что этот случай – исключительный. И лишь спустя два месяца, на дне рождения ее сына, я остро почувствовала ее одиночество. Нет, она не ныла, не жаловалась, наоборот, с энтузиазмом рассказывала о том, что наконец-то она сама распоряжается своим бюджетом, что никто не спрашивает почему она купила себе еще одну кофточку, что маме на подарок достаточно набора стаканов, что сыну рано покупать хорошие вещи, во-первых: потому что он не умеет их беречь, а во вторых: потому что он растет, и через три месяца ему эти модные джинсы будут малы. Наконец-то она приобрела долгожданную шубу, выкинула с антресолей всякий хлам, бережно оберегаемый ее бывшим теперь уже мужем все это время, съездила в отпуск на море и на ужин готовит то, что хочет она. Я слушала ее, отчетливо понимая, что убеждает она в этом не меня, а саму себя, что ей надо проговаривать это вслух, причем не один раз, для того, чтоб самой в это поверить. Она смеялась, глядя на меня грустными одинокими глазами…
Но влюбленный человек излучает какую-то необыкновенную энергию. Находясь рядом с ним, чувствуешь, что источник счастья неиссякаем, что можно черпать и черпать вдохновение сколько хватит желания. Да. Именно желания. И в это начинаешь верить.
Виделась она со своим избранником не часто. Жизнь в разных городах, хоть и на расстоянии семидесяти километров друг от друга, все равно диктовала свои правила. Но она не скучала за ним, не переживала, что и эти, очередные выходные он проведет в кругу семьи. Она была счастлива тем, что имела.
-Ты понимаешь, семья для него – святое!!! – она говорила с таким воодушевлением, будто сама являлась частью этой его святой семьи.
Я понимала. Я училась у нее не быть прагматиком, а жить здесь и сейчас. Быть счастливой сиюминутно и наслаждаться этим в настоящее время, а не вспоминать потом. Только глядя на нее, я вдруг поняла когда-то прочитанные и застрявшие в моей голове слова, что мы, как правило, живем в мире завтрашнего дня, мечтаем, планируем, торопим его. Либо копаемся в прошлом, жалеем о том, что ушло безвозвратно, вспоминаем, грустим. О настоящем думаем мало. Когда нам плохо, мы гоним сегодняшний день прочь, стараясь стереть события, приносящие нам отрицательные эмоции, отмахиваемся, как от назойливой мухи. Если же чувствуем, что нам хорошо, начинаем тосковать, что он проходит. Получается, что мы не живем настоящим, оно для нас лишь – перевалочный пункт к воображаемому будущему. И так бесконечно. Мы гонимся за призрачным будущим счастьем, когда оно находится в настоящем. Не живем, а лишь располагаем жить.
Как настоящий любящий человек, Маринка верила и оправдывала, ни секунды не сомневаясь. Так любить надо уметь. Просто. Без оглядки. В праздничный день она звонила и со смешинкой в голосе изрекала: «Мой мужчина сегодня занят. Может прогуляемся?» Я не умею так. Мне надо быть рядом. Чувствовать. Слышать голос. Я не умею получать счастье из страданий. Маринка умела.
Мы шли по осенней аллее, вдыхая горькую осень, щурясь от оконных бликов, ловивших последние лучи заходящего солнца. Чувство какого-то странного спокойствия витало вокруг нас. Она огорошила как всегда внезапно:
- Мы расстались…
Я молчала и внимательно рассматривала ее лицо. Оно было абсолютно невозмутимым, без признаков переживаний. Она улыбалась.
- Ты знаешь... Я счастлива. Наконец-то он перестанет обманывать жену, чувствовать себя виноватым, будет больше времени проводить с внуком, да и я, наконец, займусь своим английским… Все что ни делается – все к лучшему, так ведь?
Я кивнула и улыбнулась. По-настоящему ли Маринка чувствует это или заставляет себя принимать все так, мне не было ясно. Спрашивать я не стала, чтоб не спугнуть эту безмятежную уверенность. Ведь так или иначе - все встало на свои места. Жизнь сделала еще один виток бесконечной спирали, и при этом все остались на своих орбитах.