Они горели. Горели. И в едком дыму, вонзающем свои когти в мои глаза и легкие, мне чудилось… Чудилось мне… Я не знаю, как тебе сказать об этом.
Прости, что я поступил с ними так.
Ты скажешь – дурак?
И будешь права.
Любые слова в оправданье звучать будут, словно с ведро размером алмаз.
В этот раз
я себя превзошел самого.
Ничего.
Ничего я не чувствовал, если честно, зябко ежась в прохладной кухне. А на плите съеживался пожираемый пламенем листок бумаги, испещренный мелким неразборчивым почерком. Пальцы мои отвыкли, отвыкли от ручки. Может в этом все дело?
Я писал о любви. Ну конечно. О чем же еще писать?
И мне было плевать,
Что проклятой воровке-судьбе
Ни тебе и ни мне никогда не удастся предъявить этот счет из одних лишь нулей.
Ты налей
что-нибудь, мне так хочется пить.
Позабыть.
Позабыть бы о том, что я могу, что я умею превращать мысли в ослепительно красивый хоровод букв, складывающийся в четкую рифму ритмически безупречно.
Чтобы не биться головой, с горечью перечитывая результаты своего обычного стихоплетства. Ну, ты же знаешь. Да и я знаю. Мой Пегас – всего лишь жалкая кляча.
И все же - зачем же я сжег?
Как я мог?
Свое лучшее стихоТворенье уничтожить.
Признайся, тебя ведь это тревожит, когда я тебе не понятен?
Белых пятен
на карте своей не стесняюсь.
Улыбаюсь…
Улыбаюсь. Наверное, то, что я скажу сейчас, покажется тебе бредом.
Это сродни ожиданию чуда. Должна быть какая-то тайна, да? Совершенства нельзя достигать, иначе … Ну, просто поверь мне…
Текст утерян. Бумага сгорела.
Но что-то очень-очень важное…………………когда-нибудь я напишу стихи об этом.