Начало
,.Итак! Здесь дОлжно быть моей станице!
Здесь через сто и пять десятков лет
мне предстоит вон там, за балкою, родиться
И криком возвестить об этом свет.
И взрастит земля здесь мой росток,
Он вырастет - бутон появится среди ветвей,
И расцветёт он в голубой, космический цветок
На Земле – в божественном саду людей.
И садовод – не кто иной, как всемогущий бог
Имел, наверно, в том свои резоны,
Что выжить мне в саду своём помог
И толику постичь помог своих законов.
И проявилось в нём ко мне участие:
От талантов и богатств меня уберегло
Не утопило организм в дешёвом счастье,
А беспокойствами на душу мне легло.
И я здесь провидением, и небом взмечен,
Душа и сердце миру здесь повинно:
На этом берегу кубанской речки,
Моего рожденья пуповина.
Для каждого такое место свято
И каждый, у такого места свят,
Потеря пуповины - наибольшая утрата
Из всех возможных на земле утрат.
И без неё вселенский твой цветок увянет,
Скукужится , утратит цвет, откажется лучиться
И потеряет силу , и привлекательным не в меру станет,
Для многих напастей земных, для всех её нечистых.
А речка всё течёт и всё струиться,
Горбатится едва заметно перекат
И солнышко на небе золотиться,
И я тому, что здесь премного рад.
КазакИ ушли но оставили свой столб
И мне такая выпала судьба:
Ещё пол-года – а это очень долго,
Быть здесь единственным хранителем столба .
И это мне вполне по силам
Не нУжно ни сочувствия мне, ни содействия
Моё присутствие здесь, к сожаленью, мнимо
И мнимо здесь любое моё действие.
Но результат возможен и не мнимый:
К примеру, мнимое число – как-то изумительно,
Божьим промыслом неисповедимым -
Может стать числом действительным.
Многослойно действуют миры; они взаимопроникают
И носятся в пространствах стадА их многомерные,
Мы люди?… Ещё мало в этом понимаем,
Потому, что плоско думаем, живём и поступаем скверно.
Но вот и лето по степи в разгаре
И колос выкинут и зреют злаки,
В степи сгустилось зноем марево,
Жируют в речке рыбы и линяют раки.
Последний год не тронутой степной природы…
И её не смогут увидать когда-то
Дети этой же земли, но хлеборобы,
Жители полей - Кубанские казаки.
Последний год не тронутой природы
Кубань уже готова для её утраты
Весной появится здесь тысяча народа,
Плуги с возов достанут и лопаты.
И будет погибать красивый, дикий мир
И лико места станет здесь другим
По своему здесь человек устроит пир -
Себе и всем кто будет жить, потом, за ним.
А пока здесь всё, как и пришло от века;
Всё, как содеяно одним лишь только богом
И до пришествия в эти степи человека -
Давайте эту местность оглядим немного.
И вот она моя высотка…
Отсюда видно всё до горизонтов - далеко вокруг,
Это место подходяще для погоста,
Бьюсь об заклад, что он когда-то будет тут…
А там пониже простирается река
Шириной наверно метров двести
И как раз под нами перекат,
И речка мелководна в этом месте.
Дно твердое здесь берег не высокий,
Прекрасная для солнца экспозиция
И можно ставить здесь дворы широкие,
И по обеим берегам реки селиться.
А теперь посмотрим от переката по правее:
На речку - там прекрасная рыбалка,
Левей - там остров за неглубокой балкой,
А в балке той сага от речки Еи.
Давайте остров, что за балкой называть Забалкой,
Дальше видится речушка Куцая за ней.
Куцая - не далеко в степи вдруг превращается в ручей
Как бы выпрыгивая из куцей балки.
Далее за поймой Куцей речки видим мы большой лиман
С глинистыми берегами,
А на правом берегу речной рукав
С нанизанными на него большими кругляками.
Широкие лиманы, кругляки и рукава,
И всё другое, что река в степи нарыла,
Говорит о том, что у речки всегда была
Большая паводковая сила.
Левей от нас, питаясь от степных ключей,
Течёт, впадая в Ею-речку, Добренький ручей -
Для речушки он наверно мелковат,
Но, местами для ручья широковат.
И в этих кругляках естественных, естественных запрудах
Ворочаются щуки и сазаны порою по два пуда.
Итак земля прекрасная, богатая природа;
Что ж будем ждать сюда пришествия людей:
Такой ей приговор судьбы со следующего года
Другой альтернативы нет уже у ней.
Середина февраля и по Кубани мокрые снега идут,
Метут густые, но не морозные, метели
Давайте перенесёмся в Карасунский кут,
Где будет жребием земля поделена в конце недели
Карасунский кут уже слегка обжит:
На месте крепости стоят пригодные для жизни курени,
Уже налажен в них простой казачий быт
И светятся в их окнах по ночам огни.
А так же всюду понатыканы землянки и халупы,
В них временно живут семейные казАки
И пахнет дымом, кулешом, щербой и супом,
И уже брешут на чужаков собаки.
А начальство войсковое, как и любой зажиточный казак
Вдоль речки Карасунь сочли за честь
И понастроили турлучных и саманных хат,
Покрытых камышом, растущим здесь.
И встают столбы дымов в ночном морозце в небо,
А в оттепель, сырую, печные трубы тянут плохо
И пахнет выпекаемым в куренях, и в частных грубах хлебом,
И варевами, и рыбной, и мясной жарёхой.
А вечерами раздаются песни
В отдельных хатах, халупах, куренях -
Жить с песнями Черноморцам интересней,
Особенно в дни трудностей и передряг.
В суботу в Карасуне оживленье:
Куренные атаманы тянут очереди жребий,
По которой все войсковые курени,
Разыграют выбранные для расселения куски земли.
Было решено,что избранные куренями лица,
Из сорока казачих куреней, какой бы не был;
Но на место,где будет куреню судьба селиться,
Тянуть сначала жребий очереди, потом на место поселенья жребий.
И первым тянуть жребий выпал жребий куреню Кущёвскому,
Оставим без внимания, что выпало другим,
Но номер тридцать восемь выпал Кисляковскому,
В очереди списка куреней за ним.
Кущёвцы вытянули жребий селиться в устье речки Куго Еи
И этот результат был окончателен и непререкаем,
А Кисляковцы вытянули жребий на поселение южнее -
На двенадцать вёрст на месте, о котором мы уже немного знаем.
Два знаменитых запорожских куреня
Поселила рядом, по воле жребия, Кубанская земля:
Кущёвский – курень Григория Нечёсы, Калнышевского, Антона Головатого,
И Кисляковский – курень Захария Чепеги кошевого атамана знатного.
К вечеру все курени, где будут они жить узнали,
Куда казацкая судьба их привела,
То к чему они стремились и всю жизнь искали:
Их мечта казацкая сбылась.
Есть у Кисляковцев зЕмли в недостигнутых пока местах,
Где им назначено судьбою жить, пахать и сеять -
В плодородных не распаханных степях,
На берегах реки Кубанской под названьем Ея.
В ночь под воскресенье все курени не спали,
Не спали хаты все, землянки и халупы:
Горелку пили, схемы поселений рисовали
И песни пели, и музЫками играли, и танцы гупали.
Над сырнами светильники от дыма задыхались,
КазакИ решали кому ехать, а кому остаться,
Кому куда и как в поход последний собираться
И в передовой отряд казакИ мастеровые назначались.
Мастерам отобранным решили по зиме,
Выступать и время драгоценное не гаять,
Не ждать пока снега февральские сподобятся растаять,
И к концу зимы здоровым казакам быть на куренной земле.
И там готовить капитальные постройки,
Не дожидаясь тёплых и погожих дней,
Наподобии запорожских хат и куреней,
Чтоб для прибывающих потом был стол и места-койки.
Ну, что на Карасуне нам уж всё понятно?..
Не будем ждать мы куреня отбытия,
А перенесёмся ка мы к Ейским берегам обратно
И будем там, на месте, наблюдать события.
Вот они, как будто те же самые места,
Как будто те же самые рельефы местности,
Но степь безвидна и беззвучна, и пуста,
И в белосером цвете все окресности.
И речка, и даже перекат речной местами, скован льдом,
Повсюду по утрам садится серебристый иней,
Размыто всё морозными туманами кругом,
Не видно горизонта, не видно чётких линий.
А когда туманы в сухостой степной садятся
И солнце прорывается сквозь тучки, и сияет,
И снег, и лёд, и иней в его лучах искрятся,
И тает всё потихоньку, тает потихоньку , тает.
Весна уж вызрела, но не может совладать
С капризным мартом-месяцем - весенним сумасбродом,
Который то подснежниками станет всюду расцветать,
То морозом жахнет по зелёным всходам.
И никак не кончится зима, природа сирая молчит
И птицы серые, и молчаливые вокруг,
На нижних ветках, сидят безмолвные сычи
Да воробей чирикнет, да ястреб промелькнёт над нами вдруг.
Да в сухостое перепел таится, да фазан огромный,
Да дикий голубь прячется в густых ветвях,
Да кричат сороки, да каркают вороны,
Да ещё нельзя не упомянуть о дятлах и грачах.
Да стаи дроф,если присмотреться, можно увидать -
Огромные степные птицы -
Их видимо невидимо было тогда
И к ним боялись подходить лисицы.
Их на конях не так давно ногайцы догоняли
В гололёд, когда обмерзнув птицы не могли взлететь
И, как волков, во множестве великом забивали
С лошадей,используя с наконечником свинцовым плеть.
Оказывается, жизнь в степи всё также длится,
Она только притихла в ожиданье тёплых дней
И стала от ветров холодных в балках хорониться,
А так всё те же особи живут в промозглом сумраке степей.
По окончанью февраля в степи на юге появилось два отряда,
В каждом было конных казакОв, примерно человек до ста,
Двигались они спокойной рысью и держались рядом
И чувствовалось что они или проводник их знал эти места.
В отрядах было много вьючных лошадей
И даже верховые лошади были навьючены,
И было видно по лошадям, по поведению людей -
Те и другие были путешествием измучены.
И не могло не броситься в глаза никак:
С отрядами было много охотничьих и сторожевых собак
За казачьими отрядами одни бежали,
Другие ехали с казАками у сёдел, на конях и отдыхали.
Они подъехали и спешился один отряд возле столба,
Прочли, что прошлым летом на столбе Чепега написал
И сняли шапки и крестясь коснулся каждый сердца своего и лба,
А другой отряд сидел на лошадях и наблюдал.
Затем отряды попрощались жестами друг с другом
И всадники уверенно спустились к броду,
И казакИ без колебаний лошадей направили ,а лошади с испугом
Вошли в холодную речную воду.
Они легко преодолели брод и помахали на прощание руками,
И чтобы лошади после ледяной воды согрелись,
Галопом лёгким в степи ускакали
На северо-запад к устью речки Куго Еи.
То Кущёвцы продолжали свой нелёгкий путь,
Дорогой испытаний, лишений и казацкой чести,
Чтоб к вечеру прибыть и с облегчением вздохнуть,
И шапки снять, и перекрестить себя на новом месте…
Оставшийся отряд спустился к речке ближе к роще
И чистую площадку выбрал рядом с ней -
Здесь полотняные шатры установить сподручнее и проще -
Развьючили, и расседлали, и отпустили, спутав, лошадей.
Большая группа казаков пошла к саге
И стали саблями, и резаками строгать по льду густой камыш.
Другие разожгли костёр и грели воду в казане,
Чтобы в нём сварить любимый свой кулиш.
Охотники пошли по зарослям за добычЕй на прокорм,
В сапогах-забродах пошла к речке группа рыбаков,
А остальные казаки рубили в роще стойки для опор
И расчищали место для состыковки четырёх шатров.
Устанавливали печки сборно-металлические на места,
Устилали толстым слоем камыша, а сверху парусиной пол,
И натягивали парусину на свежесрубленных шестах
И снаружи стены тоже утепляли камышом.
И камыш снаружи снова парусиной крыли
И казацкие шатры с такими стенами любой зимой
Надёжною защитой от ветра и морозов были,
Отапливаемые, металлической печуркой с жестяной трубой.
В таких вот куренях-шатрах казаки под Очаковом сидели
Во вторую Русско-Турецкую войну
И курени-шатры их защитили от ветров, и от холодов согрели,
И обеспечили уют, тепло и тишину.
Работая сноровисто и быстро за каких-то три часа,
Кисляковцы не напрягаясь и без суеты излишней,
поставили курень без перегородок в четыре состыкованных шатра
И рядом с ним и очаги, для приготовления пищи.
И триноги под казаны соорудили,
И приготовили кулеш, и охотникам с охотой повезло,
И рыболовы щук, что нерестятся в феврале на перекате наловили,
Истопники же в курене-шатре накапливали стойкое тепло.
И нарубили дров, и поддерживая жар в курене-шатре топили
И дым из труб столбами в небо вышел,
И стены камышовые в парусиновых чехлах тепло хранили,
Так же хорошо, как и камышовая на брезенте крыша.
Итак, под вечер в курене-шатре печурки жаркие топились,
И оживлённый говор слышался из куреня-шатра,
И светильники горели и лампадка из покутника светилась,
И в курене-шатре в святом углу висели образа.
И казакИ кулеш свой аппетитный в волю ели,
На войлоках и на овчинах полулёжа, трубки не спеша курили
И в полголоса казачьи песни пели,
И говорили, говорили, говорили…