Пять минут еще есть. И душа налегке.
Свет втекает рекой сквозь ресницы.
Время, сжатое, бьётся в моем кулаке,
Словно сердце испуганной птицы.
Я средь ночи проснулся, боясь опоздать,
И смотрел, сонным стрелкам не веря,
На часы, и уснув, продолжал их сжимать,
Как блестящий овал силомера.
Ты прости меня, утро, и небо, прости,
Что в привычном порыве бесплодном
Я присвоить хочу, зажимая в горсти,
То, что было и будет свободным.
Чем сильнее сжимаешь свой век, до строки,
До сомкнувшихся кольцами истин,
Тем упрямей разбег молчаливой реки,
Тем больней отчуждение листьев.
Я подсыплю секунд в каждый будущий день
И построю высокие дни.
Но песок торопливый стечёт между стен,
И испуганно дрогнут они.
Потому что, когда очень хочется петь,
Нужно петь, обо всем позабыв.
Так деревья не властны листвой не шуметь.
Что мы выстроим, песню убив?
Если что-то и нужно успеть — лишь понять:
Кто мы этому свету зари?
Пять минут еще есть на раздумья. Лишь пять.
Нет. Уже только три, только три…