памяти отца
Тридцать девять дней возвращаться домой
и вернуться на сороковой -
где я в угол забился - глухой, немой
и беспомощный как таковой
под сухим безжалостным январём -
хоть бы он поумерил прыть -
и такая правда, что мы умрём,
перестала б такою быть.
И взошло бы солнце над городком
и с дивана ты б встал живой.
Только ни фига. Ни о чём таком
не мечтай, и одно усвой -
ты живёшь на свете за счёт чужой,
неоправданно взяв кредит.
Отделён непреодолимой межой
тот, кто нами руководит.
Понимая, что встрял под процент большой,
прежде чем разойдусь по шву,
всеми фибрами, кожей, тоской, душой,
я не требую, я прошу:
образумь нас - неопытных сорванцов
и призри нас - чужих сирот -
чтобы мы хоронили своих отцов,
а не вышло наоборот.