Это была безумная, как покажется многим, идея.
Ведь я-то украинский язык знал очень плохо. Конечно, читать мог и кое-как объясняться с необрусевшими украинцами мог. Но это был не тот язык. Не зная хорошо фразеологии и хотя бы третьего ряда значений слов, трудно говорить без той емкой, сочной метафоричности, какой так мило богат украинский язык, получается как-то "кострубато", как говорят украинцы.
С одной стороны, мне хотелось доказать самому себе, что практически всегда говорящий по-русски человек может написать роман по-украински так хорошо и красиво, что несведущий и не догадается никогда, что книгу писал не урожденный носитель языка.
А с другой стороны, писать нужно было именно на украинском языке.
Именно этот язык мне назначил жанр альтернативной истории, в котором я рискнул проверить себя в создании крупной прозаической формы.
Я взял за начало 1654 год и предположил, что Богдан Хмельницкий кроме договора с московским царем Алексеем Михайловичем, подписанным холодным январским вечером в Переяславле, подписал еще и договор с турецким султаном, тот самый договор, в котором Османская империя давала черкасским землям особую автономию, какой не было даже у Крымского ханства.
Всего лишь одно изменение истории, но ее пружина стремительно начинает разворачиваться в иную сторону.
В результате в сегодня эта страна приходит с совсем иной историей, с иным названием, с иными легендами, с иным потенциалом, с иными городами. По моей версии бурное развитие капитализма начинается именно здесь А потому и потоки терминологической лексики идут не в нашу сторону, а в иные земли.
Именно поэтому язык повествования у меня почти украинский. Почему "почти"? Да потому, что я исключил из него практически всю лексику, заимствованную из европейских языков с 17 столетия, и сильно ограничил влияние русского языка. Мне приходилось или забираться в третье, четвертое значение украинских слов, находить сходство с аналогами в других славянских языках, а некоторую терминологию вообще придумывать на базе законов славянского словообразования.
Пока я писал роман, я изучал украинский язык. Я забрался в него очень глубоко, чтобы добиться сочной образности. Я даже в некоторых местах извлекал из истории старинные славянские восходящие и нисходящие ударения, чтобы незаметно для читателя передать несколько иную неуловимую певучесть языка, на котором говорят сотни героев в разных столетиях.
В моей книге нет России, нет Украины, нет многих стран, какие существуют сегодня на карте. Великая Злука, огромная конфедерация государств, раскинувшаяся от Норвегии и до Аляски, от Суомии и до полинезийского острова Туамоа - результат не столько войн и межнациональной злобы, сколько мудрой политики и желания найти лучший выход в самой трудной ситуации.
Именно поэтому в моей книге Петр Первый и Карл ХІІ становятся друзьями, именно поэтому турецкий султан находит общий язык с оппозицией, именно поэтому любовь объединяет сердца христианина и мусульманки, именно поэтому Наполеон проигрывает свой поход на Киев еще во Львове, именно поэтому Байрон находит свою настоящую любовь именно в Киеве.
На книгу эту меня подтолкнула оранжевая революция 2004 года в Украине. Именно ее атмосфера, ее дух и проявился в общем духе романа, я словно бы хотел показать зарвавшимся во взаимной ненависти людям, что у них есть совсем иной выход - выход созидания и любви.
Увы, идея эта и сегодня недостижима.
На меня обижались проукраинские читатели за то, что я сделал Тараса Шевченко всего лишь гениальным художником, а не народным трибуном. А он и не мог стать им в свободной стране. На меня обижались пророссийские читатели, что я описал уничтожение украинского города московскими войсками, но я просто перенес такую же битву на сто лет назад. Тем более, что я в соответствующей главе хорошо показал диссонанс между враждой политиков и братством простых людей из полесских и костромских лесов.
А еще в одной главе я зашифровал шахматную партию, в другую ввел персонаж из романа одного из нобелевских лауреатов, я поигрался жанрами, окуная героев и в трагедии, и в комические ситуации. Чтобы показать всю разнообразность жизни за 350 лет в стране из другого измерения.
Измерения, где человек, сначала думает, прежде чем делает шаг.
Только в таком измерении миром правит Любовь.
А роман - вот он: http://www.proza.ru/2009/11/22/1002