Вечерело. Вот уже, который час бабка Матрёна с полным ведром ягод тщетно пыталась выйти из леса. Кругом была непроходимая чаща. Сетуя на себя и удивляясь, как это она умудрилась так далеко забрести, Матрёна продиралась через дебри в поисках выхода из леса. Вконец вымотавшись, она вышла на полянку, сплошь покрытую спелой брусникой.
Взглянув на полное ведро, Матрёна начала собирать в платок, но страх перед надвигающейся темнотой победил жадность, и она снова повязала платок на голову. Вздохнула и, не зная, что ей делать, присела на заросший мхом камень, но тут же подскочила как ужаленная. Камень был горячий.
- Ох - те- мнешеньки,- запаниковала Матрёна. Это что, как в сказке что - ли? И ежели я его разобью, то жизнь заново начну? Да, ну ерунда, какая. Солнышко сёдни так палило, вот он и горячий,- успокаивала себя Матрёна. Бабка снова притронулась к камню. Опять обожглась, чертыхнулась, села прямо на траву и стала рассуждать.
- Ежели камень горячий, то его надо снести на горку, разбить и… Матрёна хорошо знала эту сказку, в прошлом году внуку Егорке читала. И как тот старик, она задумалась, а хочет ли она начать жизнь заново. Вспомнилось трудное голодное детство, совсем нелёгкая юность…
Тут с дерева на голову Матрёне упала шишка. Это дятел, в своей кузнице отшелушив очередную шишку, полетел за новой. Матрёна очнулась и решила:
- Будь, что будет. Но где же горка? Если горка есть, то так тому и быть.
Пройдя немного вперёд, Матрёна заметила невысокую густо заросшую багульником горку. Вернувшись, Матрёна деловито подоткнула подол своей широкой юбки, затем сняла кофту и набросила на камень, чтобы руки не обжечь. Поднатужилась и выворотила из земли камень. Не было в жизни Матрёны того, чего она не умела или не могла бы сделать. Поэтому и камень, пуда на два, она закатила на горку с лёгкостью. Отряхнула кофту и подумала вслух:
- И чем же я его теперича разобью? Так – так ,если есть камень, то должен быть и молоток.
Матрёна вернулась на то место, где был камень, и в воронке увидела молоток. Удивившись столь быстрой материализации своих мыслей, Матрёна взяла молоток и вернулась на горку.
Всё было сейчас в Матрёниной жизни хорошо. Детей вырастила. Внуков вынянчила. А муж хоть и был по характеру вредный, но Матрёну не обижал и по дому помогал.
Но не всегда так было. По молодости – то Иван не шибко утруждал себя по хозяйству, всё норовил улизнуть от работы. Просит его Матрёна, просит, плюнет да сама и сделает. Так и тащила весь дом на своих плечах. Работа в поле, дети мал, мала меньше и со скотиной надо было управляться. Ей бы надо к мужу – то подход найти, поласковее быть. Но это она потом уже такая мудрая стала. А тогда…
Иван стал заглядываться на молодую фельдшершу Любку, приехавшую в их деревню. Была она молодая, стройная, вся такая городская. Матрёна хоть и была работой занята, а сразу поняла, что мужик её налево смотрит, а в чью сторону, тут тоже догадаться было не трудно. Обидно это было Матрёне, много слёз, она тогда пролила, мужа винила, но и свою ошибку видела.
Вдруг неожиданно муж заболел. Несколько дней лежал с температурой. Ничего не ел и не пил, весь осунулся и почернел. Но доктора вызывать запретил. Матрёна, забыв обиду, день и ночь не отходила от мужа. Поднялся мужик на ноги, но с Матреной почти не разговаривал, о чём-то думал. А Матрена опять плакала и просила, чтобы ушёл муж из дому и не бередил ей душу, так как видела, остыл к ней Иван.
Но, то ли Любка его не приняла, то ли сам одумался, только однажды пришёл Иван домой пьяный и повалился Матрёне в ноги, прося простить его и не гнать из дома. Матрёна опять плакала, но мужа простила. А его с тех пор как - будто подменили, добрый стал и заботливый.
Сидит Матрёна на земле, вспоминает и слёзы текут по её лицу. Проплакавшись, поднялась бабка на ноги и ударила молотком по своей прошлой жизни. Зазвенел молоток, отскочил. Но не привыкла она отступать. Размахнулась ещё раз и отколола кусочек сбоку. Так по - кусочку и откалывала, пока весь не расколотила. И как только отлетел последний кусочек, озарился весь лес светом. И видит Матрёна перед собой Ивана, но не молодого, как она ожидала, а старого и лысого. Он тряс её за плечо и говорил:
- Вставай, мать, чего ревёшь то? Проспали мы! Солнце ужо в окно светит! И то ли по – вредности характера, то ли чтобы Матрёна не забывала кто в доме хозяин, ворчливо добавил:
- Тебе бы только поспать.