Сквозь лихолетья... совм. Корона венков-сонетов-м

      1. ШИПОВНИК

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - ШУЛЕНИНА ИРИНА
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина  http://www.stihi.ru/2009/10/19/8970

1.
Сколько известий есть в разных приметах,
дарит природа ее чистый путь.
Наш пресс привычный - давленье момента:
облик, скрывающий мысль - перст у губ.

Маска приличья, как мумии слепок.
Рост, вырастанье, как ноющий зуб,
клетку ломая внутри напоследок,
жизнь лаконична, смотри - новый дуб.

Где вольность видишь ты, как самомненье,- 
предначертанье, детали - успех.
Скрыт под землей феномен измененья,
миг прорастанья внезапен для всех.

Соки дает нам сквозь прутья оков
опыт столетних корней для ростков.

2.
Опыт столетних корней для ростков-
осень готовит покров разноцветный.
Противоречит  разливом костров
серому небу, дождю и кометам.

Красный шиповник расцвел под окном,
плачет от боли под сбитым тюрбаном. 
Капли долбят по цветам и сквозь стон
жесткие струи, как стук барабана.

Слой лепестков под окном, птичий след, 
слезы прощанья закроют изъяны.
Осень дороги мостит на ночлег, 
для возвращенья готовит поляны.

Кружится стая, курлыча по ветру,
птичье кочевье в поисках света.

3.
Птичье кочевье в поисках света
клином летит, на душе, как вина.
Из душных комнат остатки от лета
ветер стремится насквозь пронизать.

Смяв образ мыслей порывистым вихрем,
медленным танцем меняет настрой.
Легкий поток-листопад с облепихи
освобождает оранжевый строй.

Ветки от тяжести рук, как ладоней, 
машущих флагом листов, облетев,
венчиком солнечным вдруг, как мадонна, 
мир обнимают. Последний кортеж.

Я провожаю сквозь ветви садов
ласточек взлет за моря без следов.

4.
Ласточек взлет за моря без следов
нам обещает забот карусели.
Листьев кленовых накрою ладонь, 
длинных гирлянд протяну через ели. 

Желтый автограф себе я возьму,
дарит нам осень колибри оттенки. 
Из потаенных аллей поутру
пестрым жирафом пятнистые стенки.

Тени прозрачно скользят на ветру-
длинные шеи и кроткие уши.
Между стволов объедят в наготу
листья и время для синих отдушин.

Тень навострила осенние лыжи-
бег от морозов - желание выжить.

5.
Бег от морозов - желание выжить,
птицам лететь от зари до зари.
Скрипка заплачет томительно, слышишь,
жалуясь тихо в смычок. Посмотри:   

свет снегопада рождает тепло.
Хочется верить - снежинками в вальсе
кружится пестрый волчок, замело 
нить Ариадны у сброшенных платьев.

Слово вонзится в висок, словно винт: 
в гнездах осиных - холодное жало.
Дрожь заменяет бросок от змеи,
листьев осины ненужная жалость.

Ствол обнажает изъян в неглиже,
словно корит наша совесть в душе.

6.
Словно корит наша совесть в душе,
что растворилось сквозь дыры в озоне?
Медленно образ, всплывая сквозь жест, 
впитывал время и мир сквозь ладони. 

Через препоны  дорог и людей,
строя соборы, исследуя горы 
и изменяя пейзаж для детей,
своды законов, не пряча вниз взоры,

души рождались, как свет, как костер.
Белые звезды весь мир освещали,
таяли в водах, из них свой раствор
черпали росы и песнь посвящали.

Что же случилось? Душа стала лишней-
нет ей здесь мира, не зря ж как услышим...

7.
Нет ей здесь мира, не зря ж как услышим:
"Дайте монетку..." -  "Поможет вам Бог!"
Шум разбежался за серые крыши.
Узких булыжников стук от сапог.

Не помещался наш мир на ладони.
Раковин уха коснулся, как хруст.
Звук приглушенный настиг за забором- 
падали листья и комья на грудь.

Стих на булыжниках гром от лопаты,
вечность спустилась и белый покров.
Вверх из подвальных окон, как опята- 
детские лица - что будет потом?

Шторы открылись, сквозь ветхую щель
плакали розы - быть нам в "шалаше"...

8.
Плакали розы - быть нам "в шалаше",
свитом из тонких стеблей под снегами.
Замков подземных я вижу кашнэ-
лестницы вверх или вниз замелькали. 

На эскалатор, привычный, как тень,
я поднимаюсь, как все, отдыхаю. 
Лица навстречу плывут кровью вен,
век-навигатор наш - не "ноу-хау".

Пел современник босой у стены
с брошенной шляпой, гитара звенела:
"Остановись, паровоз!" - но сквозь сны
в душах лишь слякоть - и кожа синела.

Вышли на улицу - след, как растаял.
Все лепестки на земле опадают...

9.
Все лепестки на земле опадают
в пестрый орнамент на светлой траве.
Хвойных иголок  таит темперамент-
мягкий ковер под ногой, как согрет.

Красным драконом, который, как осень,
вспыхивал ярко и вдруг исчезал,
солнечный свет на ветвях был несносен,
лист отражая, прожектором стал.

В выемках лужи на пнях засветились.
Птицы садились и клювики вниз.
К ним, выплывая со дна между листьев,
звезды стремились зрачком рыжих лис.

Капли стекали по горлышку в тень-
слезы прощанья и горечь потерь...

10.
Слезы прощанья и горечь потерь-
лижем природы последние пенки.
Взгляд удаленный откроет к нам дверь,
голые стены простит и простенки.

Зимние веки сомкнутся во сне,
зубья дракона - морозные метки.
Стали редки и малы в тишине
"ветхие днями"* осенние ветки.

Век золотой для тельца иногда
жертвы терзает - для освежеванья.
Мы от языческих снов, господа, 
не просыпались. Чугунные ванны

заперли в недра твои города,
серой громадой камней наблюдают...

11.
Серой громадой камней наблюдают,
треплют афиши разорванный слой.
Скрытый за нишей старик поливает
пестрых мозаик мотив полосой.

Планер на синем -  облезшие петли,
фрукты с цветами картинкой без слов-
райский ландшафт для людей на панели,
в очередь слитых за мир с колбасой.

На тротуаре гниют и воняют
шкурки банана, бумажки и сор,
пес на коробке лежит, не моргая, 
рядом вся стая омоет мотор.

Рынок с лицом "человечьим", поверь-
"ежится" зданье и хлопает дверь.

12.
"Ежится зданье"...и хлопает дверь...,
ветер метет прошлогодние листья.
Улицы в сетке дождя набекрень
дом превращают в корабль и нависли

серой посудой дверей козырьки.
Лица прохожих, как четверть восьмого. 
Вмиг озарила стрела все ларьки,
линии судеб у стен гастронома.

Высветив улиц ладонь, словно крест,
чьё-то мгновенье и знак препинанья,
чиркнуло спичкой у рта из небес
и потемнело от негодованья.

Светом улыбки рассеется рок
там, где тепло есть и Бог не так строг.

13.
Там, где тепло есть и Бог не так строг,
дарит природа подкову на счастье.
Берег кудрявый в пути изнемог,
словно барашек бежит к своей матке.
 
Рожки-дорожки излучину вьют.
Скорость набравший поток разогнался,
вырвался брызгами пен сквозь приют-
новое русло испробует вальсом.

Близкой казалась река и водой 
не  иссякала, вбирая ручьи,
берег питая собой и любовь,
словно сосцами, дарила в ночи.

Берег отдал  Волге тайно свой Сок-
лижется кошка и гость на порог...

14.
Лижется кошка и гость на порог,
ветер свободный приносит известья.
Мир так прекрасен, как может быть Бог, 
тем, что творит себя сам. Можем вместе

новые формы создать и свой курс.
Сердца страданье - как миг сотворенья. 
Люди должны испытать свой ресурс,
чтобы коснуться счастливых мгновений.

Небо прозрачных слоев нам дано 
тихим аккордом, чуть слышимом в мире.
Фоном цветная пыльца за окном- 
рамка для русла и ноты для ритма.

Только идущий дождется ответа-
сколько известий есть в разных приметах...

15.
(1-ый сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова (вшитый ЯС Ирины Шулениной)
http://stihi.ru/2009/09/11/3063)

Сколько известий есть в разных приметах
Опыт столетних корней для ростков
Птичье кочевье в поисках света
Ласточек взлет за моря - без следов

Бег от морозов - желание выжить
Словно корит нас совесть в душе
Нет ей здесь мира. Не зря ж как услышим
Плакали розы - быть нам "в шалаше".

Все лепестки на земле опадают;-
Слезы прощанья и горечь потерь
Серой громадой камней наблюдают:
Ёжится зданье...и хлопает дверь...

Там где тепло есть - и Бог не так строг
Лижется кошка - и  гость на порог


      2. ПТИЦЕГОЛОВЫЙ

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Шуленина Ирина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина http://www.stihi.ru/2009/10/24/5504

1.
Лижется кошка и гость на порог.
Счастье - карманом зашитые щелки,
глаз улыбнувшихся спрятал зрачок.
Фартуком белым гордясь, как обновкой,

Просит вниманья и трется у ног,
сядет на руки с довольным урчаньем, 
облачком легким струясь сквозь висок,
будто проникнет за обруч молчанья.

Наши дыханья смешав, как одно,
теплый источник границы сдвигает,
мне возвращает  себя и окно
нежности ноты, как свет пропускает.

Кто-то идет по дорожке, похоже.
Новое лето всех бывших дороже...

2.
Новое лето всех бывших дороже,
вниз обвивает пороги ручей.
Сочной травинке кто в жизни поможет?
Как сохраниться живой без потерь?

Мир так огромен и грузная хватка.
Конь поднимает копыто и вновь,
бережно ногу свою в поле-шапку, 
словно лепешкой поставит и мнет-

травы сминает к земле вековые. 
Через минуту, сквозь шелест и вздох,
стебли тихонько встают яровые
и веселеют - опять дружный всход.

Смотрят на камень, который без ног-
птицеголовый и серый, как смог.

3.
Птицеголовый и серый, как смог,
вылететь силится, гнездышко село.
Прошлое помнит, свой солнечный склон, 
речка лизала скалу, и несмело,
 
бок откусила, как крылышко птиц.
Выпал кусочек, подарок скалистый, 
и заскользил по волнам от сестриц. 
Боль позабылась, река текла быстро.

Бросили волны вперед, хохоча, 
и заспешили в бескрайние воды.
Он покатился под холм, через час
остановился, как вскопанный конник.

Так неожиданно возле сторожки
камень возник из травы на дорожке.

4.
Камень возник из травы на дорожке.
Каменных крыльев изломан изгиб.
Небо он помнит и путь свой короткий,
первый, единственный взлет и ушиб. 

И совпаденье,- как стебель тюльпана,
девушка-фея спускалась с холма. 
К речке купаться пришла, аккуратно 
камень нагретый вокруг обошла.

Рядышком села легко, как подснежник, 
словно мадонна сквозь дым лепестка.
Сыпала хрупкий песок нежно-нежно 
через ладони и дула слегка.

Ждет её камень с утра каждый день,
рвется, как голубь, туда, где светлей...

5.
Рвется, как голубь, туда, где светлее
и розовеет, смущаясь, заря,
где занавески котенок колеблет,
вышиты шелковым швом по краям.

Ткани воздушны, прозрачные кисти,
ветер колышет, лаская цветы. 
Утром открыто окно и сквозь листья 
спелые вишни висят у стены.

Сами скользят прямо в рот без ошибки,
сладкие слишком и липнут, как мед.
Чуточку скрипнет в ветвях у калитки
птичья кормушка и птичка мелькнет.

Разворошит клювом мякоти место,
вылететь хочет и с доброю вестью.

6.
Вылететь хочет и с доброю вестью
в небе рассыпаться тысячью искр.
Мир тяготенья невидимой сетью
так оболочку соткал, сохранив 

слоем воздушным от мук камнепада.
Времени вести идут, как зерно,
на благодатный покров, как рассада,
лишь оседают и всходят в свой срок.

Если готова земля к обновленью, 
к тем переменам, когда час настал,
предпринимает шаги поколенья, 
для воплощенья растет идеал.

Камень не мог встать с тяжелых колен
в те голубятни-дома на земле.

7.
В те голубятни-дома на земле
с неба стремится поток нисходящий.
Старый подсвечник, соль, чаша и хлеб,
свечи из воска горят для входящих,

ярко сияют на круглом столе.
Все оплетает орнаментом чутким,
нитью расплавленных слов, словно след
желтых потеков на хмурое утро.

Сквозь голубые огни звездный свет,
трепет дрожащий полоской блестящей,
аур нежнейшая пыль и в рассвет
лепет чуть слышный, подслушанный в чаще.

Камень струится в плену лунных лестниц,
где щегол голый с наивною песней.

8.
Где щегол голый с наивною песней
тщится родное окно отыскать,
месяц восходит, суровый, как кесарь, 
травы срезает серпом и опять

тени ступенью ложатся к дорожке.
В темных пролетах деревьев сиял
парус мерцающих звезд, осторожно 
слился с цветами и дом, как корабль.

Все облака разогнав, словно брички,
ветер попутный, как князь опахал,
нежно листами играл по привычке.
Стал камень лунным, в нем вечность спала.

Что до того, что щегол, как нахлестан,
мечется мимо домов мимолетом?

9.
Мечется мимо домов мимолетом
и от отчаянья бьется в стекло.
Зрения фильтры, как водные щетки,
мы видим то, что хотим сквозь стекло.

И не моргаем, когда зов на помощь.
Нас раздражает беспомощный мир.
Что не летаем во сне не запомнишь,
рифмы приходят -  спешим мы на пир.

Фразы плывут по земле, словно волны,
как ключ кастальский, стремится родник.
Смысл мирозданья в тепле и, невольно,
в вальсе обычном осветится лик.

Сел наш щегленок на камень и вдруг
голову вскинул - ах, небо - вокруг...

10.
Голову вскинул - ах, небо - вокруг...
камень теплеет, согретый дыханьем.
Небо ночное - очерченный круг,
черпает свежесть ковшом мирозданья.

И лунный стебель скользит в тишине,
вьет ландыш нежный прозрачные дуги. 
По серебристой воде, словно снег,
где белый лебедь склонился к подруге.

По отраженью скользят облака,
лодки небесной туманные весла.
Время забыв и века напрокат, 
звезды всплывают, оттаяв на волнах.

Милые лица забыть в нежных окнах
он, заплутавшись, не смог беззаботно.

11.
Он, заплутавшись, не смог беззаботно
снова вернуться, на камень присел.
Небо с глазами он спутал так робко... 
Соизмеряя подчас, он сумел 

облако с камнем сравнить, переполнен.
Пел вдохновенно, как истый поэт. 
Нежность даря всем вокруг, словно волны,
проникновенно идет он на крест.

Светлым туманом слегка растревожен,
завороженный игрою полос,
вылетел лихо из своей лоджии
и заплутался меж гнездами ос.

Сердцебиенье, как замкнутый круг.
Улиц покинуть, где он для всех друг?

12.
Улиц покинуть, где он - для всех друг,
разве под силу измученным солнцем?
К риску готовы, кто вышел за круг, 
те, кто отважен и смел, непреклонен. 

Кто понимает историй виток,
важность событий и их подоплеку,
ход мировых катастроф, их итог, 
видят масштабы игры и истоки,

но в состоянии знать, что нас ждет- 
все достоверно, по полочкам ровным,
груз какой будем нести, сколько верст-
нам невозможно и нет нам пророка.

В Библии все мы, как в рамке сюжета-
в каждой минуте с потоками света.

13.
В каждой минуте с потоками света
в капле эфира рождается мысль.
Что бы ни встретил, хоть капля абсента, 
истине следуй всегда и стремись,

хоть не приятно, но фокус моментов,
словно луч света оставит акцент,
те освещает места откровенно, 
где есть и пятна, быть может, твой след.

Правда - победа над злом, над паденьем,
над своим страхом, где ты - лилипут.
Страх свой озвучишь себе и виденьем
пропасть растает, ведь крылья растут.

Есть люди-кошки, у них от советов
слиплись усы, как в меду, от секретов...

14.
Слиплись усы, как в меду, от секретов
кошка по полу хватает свой хвост.
Личный характер во многом, как лето,
роскошь во все времена запах роз.

Формированье болезненно трудно:
камень потеет и ночью трещит.
Даже в борьбе за него, словно чудо,
явит желанья сквозь каменный щит.

Тема трагических схем - наше время.
Смысл разобщенья - раскрашенный клип.
Перышки птичьи во рту метят шельму.
Стихотворенья, как мертвый полип.

Но проиграл ли последний игрок?-
лижется кошка - и гость на порог.

15.
(2-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый Яс Ирины Шулениной)
http://www.stihi.ru/2009/09/11/3063

Лижется кошка - и  гость на порог,
Новое лето - всех бывших дороже.
Птицеголовый и серый, как смог,
Камень возник из травы на дорожке.

Рвется, как голубь, туда где светлей
Вылететь хочет, и с доброю вестью,
В те голубятни-дома на земле,
Где щЁгол голый с наивною песней

Мечется между домов; мимолётом
голову вскинул - ах, небо - вокруг.....
Он, заплутавшись, не смог беззаботно
Улиц покинуть, где он - для всех друг.

В каждой минуте с потоками света
Слиплись усы, как в меду, от секретов


       3. ПРИОРИТЕТЫ ВРЕМЕНИ

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Шуленина Ирина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина http://www.stihi.ru/2009/10/29/6735

1.
Слиплись усы, как в меду от секретов...
Способ мышленья - загадка опять.
Старый, отживший понять из запретов,
нам очень трудно- привыкли все знать.

Время меняет приоритеты:
не только цвет у волос и плаща, 
но и цвет мыслей, скопивших эпитет,
и восклицаний, просивших пощад.

Цвел в небесах апельсин и три моря
в рыжих улыбках сияли в ответ.
Зимним морозом слиняв, как от горя,
плакали скрипки и горбился свет.

Прутья решетки сварил молодец-
пошевелил только пальцем Отец.

2.
Пошевелил только пальцем Отец,
штамп появился клеймом "Враг народа".
Страх анонима - свой лживый свинец,
мнимый сигнал донести - так "боролись".

Не опоздать бы составить свой текст,
бдительно выше отправить депешу,
первым донос положить на паркет,
глядь, и повысят: орел или решка!

Место себе проторить, волостей
мягче и лучше, пайками разжиться.
Но ест паук паучат и гостей-
в доме паучьем лишь смерть копошится.

Пел Мандельштам, разрыдавшись в куплетах,
выпорхнув птицей в сумрак наветов.

3.
Выпорхнув птицей в сумрак наветов,
замкнутый разум остался без крыл.
Жмется в сознаньи своем безответном,
как в своей коже, и в чувствах застыл.

И невозможно проникнуть за рамки.
Извне помочь никому нам нельзя. 
Парадоксально, но черные замки
в сердце возводим мы, кажется, зря.

Все мы имеем в душе, как природа. 
голубь и кобра сплетались в кольце.
Совесть забудешь, в обмен - камни брода,
стиснутый обруч и сжатая цепь.

Но мимикрирует особь и льстец.
К камню приник "невзначай" наш хитрец.

4.
К камню приник "невзначай" наш хитрец,
обрисовал нам портрет и манеры.
Время, как камень, откроешь ларец-
сжаты секунды в кулак, точно нервы. 

Неразложимо бывает подчас
сосредоточен момент, словно завязь.
Дух подкупает мечтой и на час
общей свободы начал дарит радость.

Мига и вечности плит - человек,
сопоставимость, скажу, между прочим,:
в танце у бабочки день, словно век-
жизни длиннее, но неба короче.

Бедный щегол утомился под крышей-
слился меж теней: не виден, не слышен...

5.
Слился меж теней: не виден, не слышен
наш человек, как свобода игры.
Так жизнь земная летучею мышью-
снами объята всегда, посмотри:

образ мышленья - болотная тина,
истина массы, как ряска плывёт,
вновь заштампует себя гильотиной
для поколенья и "опытом" жмёт.

СМИ - откровенный десант в облака,
символ спасенья бесправен, как справка.
Оттиск любого клише  - крупный план,
для подражанья рекламы заставка.

Только открыл рот птенец и замолк-
крылышек трепет зажал под сапог.

6.
Крылышек трепет зажал под сапог,
хрустнули косточки, душу спасите.
В блеске озерном  плыл туфелькой рог,
ртуть, как отлив серебра в лунной нити. 

Ветки деревьев сплелись в тесный круг,
темной загадкой, где спрятались ночи. 
В ней притаился испуг, кривой сук 
подстерегает - змеиные очи.

Страха томительный шаг, громкий стук- 
сердце трепещет от звездной картины.
Чудище рядом встает лесом рук-
вид твоей тени у старой осины.

Наша история тенью нам вышла,
словно ресницы камней давит "дышло".

7.
Словно ресницы камней давит "дышло".
"Сущее надо использовать всеми"*.
Разве возможно, (стране боком вышло)
все захватить одному? Сгнило семя.
 
Гнев от тех действий в стране поднебесной
будет великим. Печальный урок. 
Если большая беда повсеместно-
все не готовы. Постигнет урон.

"Кто управляет людьми,-слова Сыма,-
доступ к богатству обязан им дать,
должен открыть, как закон, справедливо
распределяя земли благодать..."

Птицы закрыли все рты на замок-
взглядом осенним последний звонок.

*"Исторические записки" Сыма Цяня

8.
Взглядом осенним последний звонок.
Как необъятно в мерцающем своде
в бликах  неярких огней над водой
звездное небо в ветвистой короне!

Я уменьшаюсь, как маленький гном, 
и прилипаю к земле, обнимая, 
так удивляюсь, как будто бы сон,
спрятанный в листьях, очнулся из мая.

Как потрясающа ночь над землей,
в звездной витрине божественны стекла...
Ясная радость идет надо мной
тихой картиной, глаза, словно окна.

Мне улыбается вслед месяц-сторож,
тщится он взглядом сказать, что все можно...

9.
Тщится он взглядом сказать, что все можно-
все необъятные звезды твои.
Как на пуантах, идти очень сложно, 
мы должны жить на земле сквозь огни.   

В небо стремиться - этап воскресенья,
это свобода, ты только возьми. 
Вертится обод колес, лист осенний, 
чудо мгновенья, ты тоже, как мы...

Лишь только точкой одной быстротечно
почвы касаясь, пошло колесо.
Все остальное наверх, словно свечка,
к звездному краю и дышишь легко.

Я покружилась листом в октябре,
миг равернулся изнанкой во тьме...

10.
Миг развернулся изнанкой во тьме,
швами кусты оголили все ветки.
Дом шевелился, как старый медведь, 
крышей тихонько скрипел, как кареткой.

Дверью, карнизом обил все углы.
Черные тучи   лохмотьями шапок
небо покрыли стеной - стерегли.
Воздух пронизан штрихами, как лапоть.

Струями ливня пронзен, как мишень, 
пруд - клиновидный в тумане "мачете".
Капель сплошной барабан долбит пень,
словно коррида готовится к встрече.

Век-гладиатор с мулетою -кожей,
прошлое тянет опять неотложно.

11.
Прошлое тянет опять неотложно-
крепких объятий нельзя избежать.
Воды Мальстрема пройти очень сложно:
кружит холодный поток и опять

водоворота магнит серединки.
Много погибших здесь было окрест. 
Выжил всего лишь один-, как икринка, 
плыл по теченью, как будто нерест.

Скалы здесь тянут на дно, это страшно. 
Но выплывают, как рыбы сквозь сеть,
много предметов наверх. Словно шашки,
неповрежденно выходят на свет.

В буре потока бороться сумей,-
словно вернулось...к тюрьме да суме...

12.
Словно вернулось...к тюрьме, да суме-
клетки для душ строим сами капризно.
Сложной культуре не нужен пигмей.
Сопротивляясь  душе, славим тризну. 

Времени бегу подножки даря,
не принимая вещей очевидность,
быстрых событий поток "дикаря",
против теченья плывем сквозь обиды.

Вспять обернувшись к себе, словно рак, 
бывшему ране - иллюзии строя,
к ложной стремясь простоте, как вчера, 
быстро отстанешь, теряя здесь втрое.

Так человек сам к себе тянет рок.
Не Сатана ль замышлял сей итог?

13.
Не сатана ль замышлял сей итог?
Сами себе наступаем на горло.
Если все помнить, в душе чахнет Бог. 
Трудно бы было нам жить в поле сорном.

Время-забвенье, как чистый листок.
Только философ, измученный тайной,
может все помнить всегда. Но свой рок
платит печалью. Та боль, как нагайка.

Не осуждая людей ни за что,
имени, отчеств не запоминая,
жизнью замкнет пустоту хитрый черт- 
свет одиночеств не виден из ямы.

Сами себе мы придумали рок-
очень приятно лишь то, что дал Бог...

14.
Очень приятно лишь то, что дал Бог,
он дал нам мир колесом изначальным.
Певчие пели, светился полог, 
ирмос, где славился Бог, величальный.

Хор превосходный: "Величит душа..."
Все прихожане здесь не уместились,
поясом кланялись вниз не спеша,
дружно молились, истово крестились.

То сочиненье Сарти проняло
так вдохновенно и проникновенно.
Стали свободны, как мысль, как крыло,
встав на колени в свободе мгновенной.

Были забыты обиды и где-то
слиплись усы, как в меду, от секретов...

15.
(3-ий сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый ЯС Ирины Шулениной)
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Слиплись усы, как в меду, от секретов,
Пошевелил только пальцем Отец*
Выпорхнув птицей в сумрак наветов
К камню приник "невзначай" наш хитрец,

Слился меж теней: не виден,не слышен,
Крылышек трепет зажал под сапог.
Словно ресницы камней давит "дышло"**
Взглядом осенним прощальный звонок.

Тщится он взглядом сказать, что всё можно,
Миг развернулся изнанкой во тьме!
Прошлое тянет опять неотложно
Словно вернулось...к тюрьме да суме

Не Сатана ль замышлял сей итог? -
Очень приятно  лишь то, что дал Бог.


       4. В ЛАМПЕ АЛАДДИНА

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Шуленина Ирина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина http://www.stihi.ru/2009/09/15/5728

1.

Очень приятно лишь то, что дал Бог.
Он подарил нам свободу и выбор.
Как невозможно,- дерзает игрок!-
вверх по теченью пройти, словно рыба,

на утлой лодке с багром и веслом!
Горные реки - бурливые русла
сносят назад, как пески, наш челнок
быстрым потоком. Здесь надо искусство.

Так невозможно постичь сразу жизнь,
завтрашний день нам, используя жвачку.
Не оказавшись внутри этих линз

ламп Аладдина, не знаешь подкладку.
Век мы живем под стеклом, посмотри...
Это мы знаем, и ждём всё подачку.

2.
Это мы знаем и ждем все подачку:
вот бы, как раньше, пошел бы да спер...
Крик на асфальте за брошенной тачкой.
Резкое эхо шагов, словно Петр,

монументально сошел с пьедестала.
Звук поглощает, спускаясь, туман.
Глухо теченье реки из металла,
для пониманья навязан обман.

Жестикуляция ртом - рваных дыр
текста не слышно за толстым стеклом.
Врос пять вершков в глубину богатырь-

дом серой крышей - продавлен висок.
Сзади в бумажках помоек пустырь.
Кто собирает замерзший песок?

3.
Кто собирает замерзший песок,
ящик пожарный - хранит, как и прежде.
Нам так обычен прокисший наш сок-
страх, нисходящий в испуг без надежды.

Наш понедельник кастрирован сном- 
воспринимаем предопределеньем.
Страх оказаться без средств под окном,
как повседневность умножит деленьем.

Не угодили богам! Вот напасть,-
страх восходящий войдет по-собачьи.
Крики начальства и дрожь, словно казнь, 

мы в настоящем - копейки со сдачи.
Я соберу  междометья из фраз
с рыжих охапок листвы, как отдачу...

4.
С рыжих охапок листвы, как отдачу,
капли осенние в дождь соберу.
Страх берет силой - потеря подачи:
жизнь превращается в смерть на бегу.

Были надежды и есть смысл итожить...
Преодолеть как "поющий песок",
времени рваную сеть уничтожить?
Мухи в одежде лишь льнут в липкий сок.

В той паутине висим, словно нуль.
Спрятаться негде, лишь годы меняем.
Выкупим жизнь за обман и посул.

Жалуясь небу, купи козинаки,
зубы сломает пускай Вельзевул.
Времени смену садовники знают...

5.
Времени смену садовники знают:
им говорит на рассвете звезда.
Страх убивает, как черная стая.
Правда - победа над ним и всегда

преображает. В распахнутых крыльях
так нелегко нам. Привычка ползти:
преодоленье высот в клубах пыли.
Держат за жабры: невежеству - льстит, 

плату за наши грехи поднимает,
исповедь множит и плакать велит.
Словно сверчок за стрехой, из-под камня

ночью стрекочет в разводах белил.
Если бы все за себя отвечали,
яблоки были б, деревья цвели...

6.
Яблоки были б, деревья цвели.
Протуберанцы, как гривы коней-
на солнце вспышки костер развели.
Вновь улетает Икар из огней.

Сон растревожит. В короткие дни
страх от паденья, как домик улитки. 
Сохнет во рту после кар западни,
ноги стреножит раздолбанной плиткой.

Уровень той высоты, словно стон,
пропасть Иуды во тьме замирает,
в схватке тихонько угас древний звон,

Рыбий рассудок - вертящийся танец,
светлый аквариум множит стеклом
в белом цвету, как в метель замерзая...

7.
В белом цвету, как в метель замерзая,
неба не видя, не помня земли,
страшно подняться, храбрясь, словно заяц.
На высоте держит страх и ремни.

И расстоянья сужают досаду.
Верь в свои силы, подскажет любовь:
это искусный обман или правда,
ложь тараканья иль память рабов.

В небо попал - не упасть, там не поле.
Там невесомость, пространство - магнит.
Сердце негромко звенит, словно доля

звон колокольный невольно хранит.
Зерна - не тяжесть земли: не смололи,
все облетели и в землю легли...

8.
Все облетели и в землю легли
зерна любви лаской прикосновенья.
Противоборство: себе ты не лги-
музыки и пустоты светотени.

Вызов паденью, где молнии свет.
Архитектура - застывшее слово.
Музыка в камне звучит или нет,
вверх устремленность иль маска, как клоун?

зАмок, замкнувший поток восхожденья,
для похищенья у темечка ямки.
У пустоты её шок сожаленья

ограниченья поставят, как рамки.
Новорожденный зерном в колыбели.
Голая ветка блестит утром майским...

9.
Голая ветка блестит утром майским,
листья-пупырышки, как козырьки.
Зал, коридоры, фонарик китайский-
ограничение стен. Пузырьки-

воздуховоды гофрируют шарфом.
Труд настоящий из той пустоты
чудо - брюссельский узор в стиле макро
не что иное, как кружево дыр.

Как похищенье пустот - горизонт,
замкнутых линий сочится примета.
Где сотворенье небес, тихий дождь.

В каменных ливнях не знают ответа.
Сотни веков пахнет сжатая гроздь
слизанным соком в преддверии лета.

10.
Слизанным соком в преддверии лета
губы слипает черемухи горсть.
Мы улетаем. В воздушности света
магия архитектур, словно гость.

Чудо безмолвья, как в детской купели.
Держится воздух на кружеве дуг.
На диалектике волн из Брюсселя
воля-неволя сияющих дум.

Роза лепных потолков, где зазор-
край позолоты, облуплены краски.
Шорох паркетных полов. Как пароль,

плитки историй, где брус илловайский
вьет на паркете сарматский узор-
яблоков розовый бок - бывших, райских...

11.
Яблоков розовый бок - бывших, райских
сверху из веток блестит, точно князь.
В Струковском парке пылает орнамент-
листья кленовые строк вьются в вязь.

В желтой аллее фонтан все искрится.
Яркие стекла - осенний мираж.
На галерее - окон вереница,
отсвет алеет дорожкой террас.

Музыка - роскошь дубов и стихов.
Как патриархи, над берегом этим.
Прыгают белки в ладонь нам легко.

Ветви, как арки. Кудрявых столетий
облако тянет кортеж над рекой.
Пахнет морозом и ложью "приветов"...

12.
Пахнет морозом и "ложью приветов"-
выцвел плакат, пестрый аттракцион.
Гравий дорожек весь в рыжих "монетах"-
в солнечных пятнах листов спрятан звон.   

Сквозь тени арки ажурной беседки
в музыке листьев осенних сетей
ноты оранжевых троп. Сквозь виньетки,
шепот Петрарки, как шелест ветвей. 

Вверх стрекозиный полет за карниз:
крылья-пластинки раскрыты в надежде
весь разноцветный газон отразить,

как на картинке, где были мы прежде.
Змеев воздушных запуталась нить.
Кто посылал их, тот слышит их скрежет...

13.
Кто посылал их, тот слышит их скрежет:
крылья стальные упали на грунт.
Века обрывки, где скомкана нежность,
на фолиантах томов прячут грусть.

Кантом тисненных портьер обернуть
роскошь музея нам может потери,
в скрипе паркетных полов нам вернуть
в рамах картины дворец Шереметьев.

Замкнутый слепок лица отразил
профиль прекрасный на фоне прибрежном.
На золотую игру Азраил

смотрит бесстрастно из белой одежды.
Только прохожий им чем-то не мил.
Морщится, камень за пазухой держит.

14.
Морщится, камень за пазухой держит
хочет разбить обветшавший чулан.
Замкнут отрывок, вращающий стержень
первоначальных пустот, как юла.

Камнем строений меняется вечность.
Кружево рвется - небесная цепь.
Смысл пустоты, как рывка в бесконечность,
в ребрах мгновений рождает свой свет.

Вихрь поглощенных пустот копит воды.
Время свершений  кромсает итог.
Ограниченье, где холст помнит годы,

стрелы мишеней пронзают поток-
путь неизменный, как дни непогоды.
Очень приятно лишь то, что дал Бог....

15.
(4-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый ЯС Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Очень приятно  лишь то, что дал Бог.
Это мы знаем, и ждём всё подачку
Кто собирает замёрзший песок
с рыжих охапок листвы, как отдачу

времени смену?- Садовники знают
Яблоки были б, деревья цвели
В белом цвету, как в метель, замерзая
Все облетели, и в землю легли.

Голая ветка блестит утром майским
Слизанным соком  в предверии лета,
Яблоков розовый бок - бывших, райских,
Пахнет морозом...и ложью "приветов"

Кто посылал их - тот слышит их скрежет
Морщится, камень за пазухой держит...

       5. ОЧЕПЯТКИ ИСТОРИИ

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - ИРИНА ШУЛЕНИНА
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/09/12/4898

1.
Морщится, камень за пазухой держит,
кто в книге жизни не в списках имен.
Колокол тихий хранит Громовержец,
где монастырь на Нерли погребен.

Словно капели нежнейшего эха,
ветер уносит колеблющий звон.
Память, наверно, болит, как прореха:
в княжеской келье нам вечный позор.

Здесь Боголюбский убит. Точно зверя,
лезвием в спину, кололи в плечо.
Что ж без кольчуги он был за той дверью?

И без дружины? В измену почто
сквозь пелену забытья он не верил?
Правда в рыданьях, да толку то что?

2.
Правда в рыданьях, да толку то что
в дугах икон, где стоял на коленях.
Били свои же - за власть, вот за что.
Смерть во сто крат тяжелей от измены.

Он был лишь ранен, пробит ломом лоб.
Крепок изрядно, лихой был в веселье.
Два метра ростом, поверь, словно столб,
нож изломали и бросили в келье.

Раненый полз на ступень в лабиринт
той колокольни, где спуск ненадежный.
Думал, убийца исчез, звал своих.

Лестница в крови, в кровавой одежде
междоусобиц, где сохнет родник.
Звуками опыт взывает к надежде.

3.
Звуками опыт взывает к надежде.
Славный Андрей, задыхаясь сквозь стон,
выполз на воздух, рассвет тихо брезжил.
Но внизу ждали "друзья". Общий стол,

верные прежде, как змеи, забыли.
Ломом долбили, не помня Суда.
Словно он был, как земля, где застыли,
вмерзли надежды и столько труда.

Власть убивает в душе все святое,
совесть и правду не чтут ни во что.
Но Боголюбский Андрей был героем.

Был так отважен он русской мечтой-
объединеньем добился короны.
Что по траве шелестит горячо...

4.
Что по траве шелестит горячо?
Змей ли ползет иль лазутчик кустами?
Холм протянулся и вал земляной,
в кольцах змеиных изгиб, как цунами.

В травах зеленых свой пост донесли.
Там укрепленье - заросшая рама.
Вал от набегов татар не безлик,
щит в изголовье хранит град Самара.

Сыпали в поте лица слой за слоем,
воины дружно лопатили сушу.
Кто-то за ханский ярлык все уроет,

продал всю душу, те клятвы нарушив.
Ждет, как паук в паутине укромной:
кошка с наскоку добычу задушит.

5.
Кошка с наскоку добычу задушит.
Порознь татары мели города.
Подобострастно трясли свои туши
много московских князей и за дань

власти искало и вольности царской.
Били поклоны озЕмь господа,
землю у ханских сапог, - дрожь опаской,-
всласть целовали. Как с гуся вода...

Был, как признанье, ярлык привилегий-
право на царство, где все муравьи:
и подставляли кадык свой к телеге,

плети татарской и власти молитв,
где духовенство, как те печенеги
белые крылья утопит в крови.

6.
Белые крылья утопит в крови.
Ведь духовенство от дани свободно.
Эта причина, сердца покорив,
определила нам плен  добровольный

ханского ига - верхи помогли.
Щедрую подать подушно с народа
брали с родной стороны, где могли.
Вили вериги. Свободы зародыш?-

всех непокорных секли и на столб.
Местные князи? Ты прессу послушай.
Сколько их было, скажи? Тяжек горб.

Сколько и грязи не хватит для суши.
Кто заколотит позор этот в гроб?
Камень сейчас закричит: Это ж души...

7.
Камень сейчас закричит: Это ж души!
Мы сейчас тоже пока не мертвы.
Долго ль веревке петлей из отдушин,
виться на нашей крови у черты?

Местные нравы, себя прославляя,
власть укрепляя до пятых колен,
нам христианство ввели. Волк - ягнятам.
Новгород...пламя! Кто помнит тот плен?

Город Путята крестил там огнями-
меч распалился. Снимая грехи,
вылил Добрыня купель и на плахе

огненным ливнем давили мехи.
Гол, как сокОл, наш Иван без рубахи
Мучиться столько осталось в любви?

8.
Мучиться столько осталось в любви?
Кто нам ответит за годы неправды?
В Волхове были кровавые льды.
Тысяч людей унесли, кто дал право?

Женщины, дети - виновны они?
Огненна площадь, палач ведь бывалый.
Не успевали костры, полыньи
жечь побежденных, топить старых, малых...

Знаем мы этих людей? Как узнать
летопись скорби? Её, как украли.
Кто откопает скелет, наша знать?

Жизни народа не будят в них жалость.
Карой грозят нам. Свободным как стать,
вырастить крылья свои из морали?

9.
Вырастить крылья свои из морали
очень непросто: двойная она.
Не было рабства? Кого ж запрягали?
Нам говорите взахлеб, господа:

как за границей, -так там гладиатор!
Что же такое родная соха?
"Быть прикрепленным к земле" - это фактор.
Чье это право - тянуть потроха?

Нас продавали с землей и отдельно.
Где крепостные - терновый венец.
Там покупали не двор, - где молельня?

Семьи делили - жена, муж, отец,
дети - дешевле: мелкО поколенье.
В небо стремиться под самый конец.

10.
В небо стремиться под самый конец,
в церкви себе накупить индульгенеций.
Крик всероссийский - терновый венец
слышало небо?- ответь из Венеций!

Волосы  дыбом. История помнит-
нож по-живому семью разделял.
Можно ли? Все же могли. Непрочтенный
Чичиков-ангел сюжет накалял.

Мертвые души купил наш купец
И торговался - обычное право.
Что ж за живых так никто, наконец,

не волновался? Закон, Государство
крепнет налогом с продаж и за цент
зубы кошачие ж вмиг разорвали.

11.
Зубы кошачие ж вмиг разорвали
сделку веков. Прах нельзя продавать?
Где преступленье? Живых только можно?
У государства закон, как коваль,

все покрывает - копыта у черта.
С торга сбежали? Откуда казак?
Притчей народный террор непокорных-
Стенька с Емелькой, громадный кулак.

Шапки летели, главы и Царицы
четвертовали, секли, как овец.
Ленин во всем виноват, его свита.

Он и тогда был у власти  отец.
Лишь бы себя обелить, но финита-
всласть прикусили кусочки сердец

12.
Всласть прикусили кусочки сердец,
кровью наполнен паркетный салон.
Кто виноват здесь? Проснись, наконец!
Царь Николай, поп Гапон? Снова стон.

Царская Дума боролась за власть.
Предали снова и все развернулось.
Керенский женским пальто постигал:
платит измену, но кто же Иуда?

Русь на бадье расписной, как матрешку,-
в срубы колодцев. Под новый сапог,
нас загоняли живьем. "Черной кошкой"

всех непокорных под росчерк "зеро".
Новый историк находит порок.
Что сочинит вновь, размазав пером?

13.
Что сочинит вновь, размазав пером
новый историк, который при троне?
К власти приходят и путь нам знаком:
первое дело - менять для короны

нет - не законы, учебник - под нож.
главы исчезнут для новых манкуртов.
Новой истории свод не тревожь-
все перепишут и без Бонивуров.

Личный историк Петра после пиццы
все позабудет за рыбой с пивком.
Лишь декольте первых дам после Риццы-

дарит на блюде листы избирком.
Чертит кресты и слюнИт единицы
старый купец-острослов вечерком.

14.
Старый купец-острослов вечерком,
как под шофе, каждой фразой хоть кайся.
Этих историй, как слов с матерком, 
в нашей программе не счесть, не пытайся.

Отдых в Форосе и древний блиц-криг
все переменит. Вновь пьяницы в лицах
вырвут страницы из книг, как постриг.
всех заморочат, ликует столица.

Вычеркнут тех из друзей за навет,
этих замочат,- всегда свежий стержень.
Новый историк скорей в новый век:

нас опорочит и Стеньку на стрежень
выбросит, как на помойку из рек.
Морщится, камень за пазухой держит.

15.
(5-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый ЯС Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Морщится, камень за пазухой держит,
Правда в рыданьях -  да толку то что?
Звуками опыт взывает к надежде
Что по траве шелестит горячо

Кошка с наскоку добычу задушит,
Белые крылья утопит в крови...
Камень сейчас закричит: Это ж души
Мучиться столько осталось в любви*?

Вырастить крылья свои из морали,
В небо стремиться под самый конец, -
Зубы кошачие ж вмиг разорвали
Всласть прикусили...кусочки сердец.

Что сочинит  вновь, размазав пятном
Старый скупец- острослов вечерком

       6. ВЕЧНОСТЬ МОМЕНТА

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Шуленина Ирина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина http://www.stihi.ru/2009/11/04/5862

 1.
Старый купец-острослов вечерком
нас развлекает историей новой.
Мы раздвигаем  экран за окном,
воображеньем своим дух раскован. 

Миг настоящий в бинокль обернем.
Вечность уменьшим до маленькой линзы. 
Высокомерно, как пыль от веков,
до анекдота лубочной картинки.

Второстепенный пустяк нам король,
душу наполнит, как прерогатива.
Мир пролетит мимо нас, бросив роль- 
пир у обочин с бутылками пива.

Вечность момента обратной медалью
вертит корону с камнями преданий.

2.
Вертит корону с камнями преданий,
в скрытой улыбке таится подвох.
Яркие краски - эскиз оправданий,
жизни заменит сюжет скоморох.

План режиссера - сезон развлечений.
Кинокартина - сплошной сериал.
Вместо истории - грим впечатлений,
многосерийный от сотни реклам.

Императрица опять запятнала
без обязательств свое неглиже-
красная роза в дверях тронных зала.
Нить доказательств - расписанный "гжель".

Персик нам вновь обратит курагой,
кто изготовил над мертвой рекой...

3.
Кто изготовил над мертвой рекой
ветхих мосточков веревочных нити?
Мелкие сплетни и царский покой,
частный подробный интим Нефертити...

Пошлость питают отравой густой.
Сиюминутный трюк дарит моменты-
пик интереса на "прежний" устой.
Видимость чувства - души прецендентом.

Этот анализ веков -  куцый взгляд:
блохи на блюде - пример иллюстраций.
Душит дешевый успех от наград-
вечные лавры пустых декораций.

Мы на себе этот мир постигали-
ту молотилку времен и страданий.

4.
Ту молотилку времен и страданий
знаем отрывочно, как виноград.
"Белое дело" распалось в Рапалло.
Кто опорочил тебя, эмигрант? 

Смерть комиссаров была не трагична?
Периодично убийство сторон.
Грязь ведь мы льем на себя и двуличье
справа и слева, история - стон.

Но беспристрастный судья всех приемлет,
равную кару виновным воздаст.
Определяет за ложь километров
и беспределы последний плэйкаст.

Варвар не ждет воздаяния Божья-
глазом кошачьим кого б уничтожить...

5.
Глазом кошачьим кого б уничтожить?
Интеллигенты приказ не поймут.
Выстрелом в спину палач век итожит,
сердце холодное жмет, словно спрут.

Метаморфозы раба-господина.
Страх-обыватель, предательства пост, 
обручем жестким теснит и в картине
подлость интриги - изнанкою холст.

Сиюминутный заказ пропаганды- 
Павлик Морозов, известный нам всем,
верхом достоинства стал беспощадным,
изданный в книгах прославленных тем.

Временный выбор слепит всех порой,
высмотрев с неба, кто будет герой...

6.
Высмотрев с неба, кто будет герой,
долго кругами парит осторожно.
Падает коршун на землю стрелой,
жертва забилась в траве придорожной.

Хищник в законе, охотничья страсть.
Овцы виновны, сырье для бифштекса, 
в том, что волк хочет поесть. Эта власть- 
норма природы, подстрочник для текста.

Но человек вопреки сквознякам,
тлену и смерти, закону природы,
хочет любовь обрести навека,
это -бессмертье в душе априори.

Если в душе нет любви, только дождик,
встретит луна, как огнем, карой божьей.

7.
Встретит луна, как огнем, карой божьей,
хоть откупился от грязи войны.
Князь сего мира  без крови не может-
душу готов погубить без вины.

Снова охота расставлена сетью.
Гон современный скрывает успех,
где дальнобойность ружья и картечи
на километры - достанет нас всех.

Вместо кабаньих голов чей-то офис,
чьим-то трофеем стал местный бюджет.
Друг твой с дороги сошел - где же совесть?
Ранен смертельно, суда на них нет.
 
Вновь бесконечный раскрашенный рой
следом по рачьи ползущих толпой.

8.
Следом по-рачьи ползущих толпой
орангутангов, удравших из клетки:
кукиш в кармане, вчерашний запой, 
стертая маска лица у соседки. 

Тайна элиты  -  готовый жарник,
пьяные игры под грозной охраной.
Битых бутылок гора, где пикник,- 
соревнованье, чья пуля достанет.

Выстрел-бравада и цель сражена.
Вин этикетки остались все целы,
руки без пальцев в крови, сожжена 
совесть в барсетке, где те беспределы.

Для грибников ныне доля лиха-
вновь отползаем назад от греха.

9.
Вновь отползаем назад от греха-
раб от "раба, ставшего господином".*
Суть человека, как призрачный храм, 
часто он равен зверям -  половина.

Низость животна, но не у зверей.
Одновременно -  прорыв сквозь натуру,
великолепный талант дикарей
потенциален полету культуры.

Духа великий подъем захирел, 
подвиг Геракла бы в наши конюшни.
Крылья - способность к добру каждый день.
Зло - клешня рака, внутри - тот же Плюшкин.

Снегом покрытый стоит полустанок,
в ветхие норки  -  "завинчены краны".

*библ.

10.
В ветхие норки - "завинчены краны",
даже не капает влага любви.
Нам развлеченье, как шприц наркомана, 
может, шутя, заменить дар судьбы.

Поиск духовный сейчас очень странен.
Скука с тоскою обвили до пят.
Мир обессмыслит пустой на диване
существованья земной суррогат.

Так забавляясь всегда, мы бескрыло
не замечаем в отравленном сне-
жизнь-то уже позади, лыс затылок, 
смерть поджидает нежданно, как снег.

Жизнь проиграв,- плесневелый сухарь,
жалкие крохи глодать? - Чепуха...

11.
Жалкие крохи глодать? - Чепуха!
Времени нет заскорузлым стремленьям.
Ждать облегченья - мечты пастуха,
или сочувствий людей переменных.

Недальновидно свалить все на век.
Где же опора, метанья напрасны, 
пьеса написана зря, человек? 
Горечь молитвы в цветах ярко-красных.

В жизни найти интерес, чтоб расти,- 
взлет над собою преображает.
Переработав ступень и простив
тяжесть условий, обиды и жалость,

выйди за плоскость своей панорамы-
так будет проще зализывать раны.

12.
Так будет проще зализывать раны,
ждать перемены, рвать замкнутый круг.
Нам нужно слово, но не зеркалами, 
не только чтоб отразить все вокруг. 

Сущность предмета - его назначенье.
Предназначенье, дающее свет, 
выше которого нет, в заточеньи 
выразить чувства и знать: "Смерти нет!"
 
Если густеет туман над полями,
землю не видно, как облачный слой.
Глупо ее обвинять с кулаками
в том, что пропала, она под тобой.

Все под руками, а мы, как невежды,
кутаем души больные в одежды.

13.
Кутаем души больные в одежды
и все боимся ее растерять.
Опыт пришедший, накопленный прежде, 
впитываем от начал - дарит мать. 

Манит, как счастье, талантливый мастер,
дальше шагая, нам все отдает. 
Свой проходя лабиринт, словно кастинг, 
все возвращаем, но жадность гнетет.

Мир постигая с нуля одиночеств, 
стерся фломастер, потухла звезда.
Дом строят с фундамента, это прочность, 
так безопасней, так будет всегда.

В деснах, отдавших всю мякоть и нежность,
зубы растут сквозь грозу от надежды.

14.
Зубы растут сквозь грозу от надежды,
что нам духовная пища нужна.
Требует время, что знали и деды, 
верх взять самим над собой без ружья.

Нужен характер, себя закаляя,
знать недостатки, как калейдоскоп. 
Это соломка для всех нам осталась
выгодней "паток", где клейкий сироп.

Манит величием дух окрыленный.
Без комплиментов иссякла молва.
Низость животных основ, словно пленка, 
бренность момента - пустые слова.

Нас, как изюминку, прячет в свой том
старый купец-острослов вечерком.

15.
(6-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый ЯС Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Старый скупец- острослов вечерком
Вертит корону с камнями преданий
Кто изготовил над мёртвой рекой
Ту молотилку времен и страданий?

Глазом кошачьим, - кого б уничтожить -
Высмотрев с неба, кто будет "герой",
Встретит луна, как огнем, карой божьей
Следом по-рачьи ползущих толпой;

Вновь отползаем назад,  от греха,
В ветхие норки - "завинчены  краны."
Жалкие крохи глодать? -Чепуха,
Так будет проще..зализывать раны

Кутаем души больные в одежды,
Зубы растут* сквозь грозу от надежды.


       7. ТРУДНОЕ ВРЕМЯ

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Шуленина Ирина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина http://www.stihi.ru/2009/11/01/7564

1.
Зубы растут, как в грозу, от надежды
вскрыть оболочку свою и взлететь.
Трудное время, как семя, содержит 
бремя рожденья для нас - новый век.

Стань человеком, мой друг, современник:
люди - не волки. С бессмертной душой 
обществом жили всегда поколенья.
Мы социальны. Надежен ли шов?

Дикость условий уже, как "культура", 
мы изменили всем прежним слоям.
Но вот себя изменить - нет цензуры, 
людям труднее, привычней блеск ям.
 
В смертной материи дух оробел
с волею дикой природы в борьбе.

2.
С волею дикой природы в борьбе
мы пробиваем дорогу для жизни.
Качеством опыт, как панцирь, судьбе. 
Взяв в неудаче успех, - новый принцип

преображает весь мир и тебя.
Творчество - благо, оно созидает. 
Зло разрушает всегда и тогда -
тормоз развитья, инстинкт обезьяны.

Высший дает интерес дерзких проб
звездным мандатом земное рожденье.
Будь совершенен, как Бог. На кой прок,
всем обладая, ничтожишь бессмертье?

Мысли вернулись из дали безбрежной
мысом туманным задиры-невежды.

3.
Мысом туманным задиры-невежды
мысли о смерти сдвинулись вкось.
Смерть нужно преодолеть изверженьем. 
Жить, как бессмертный, кому удалось?

Главное делать: поддерживать искры, 
душу свою очищать до огня. 
Снова и снова свой тлеющий листик
нам раздувать под копытом коня.

Тело дряхлеет у нас, как сгорает, 
дух закаляя, ступенями жгет.
Не поддается душа тлену ткани,
власти природы, но ненависть бьет.

В куче отходов копается зверь-
манит, как море, весна на дерьме.

4.
Манит, как море, весна на дерьме-
слаще клубники кладбищенской нету.
Кто не способен, испачкавшись, петь, 
видеть в грязи чернозем слоем нежным, 

не замечает основу любви.
Весь объем жизни меж пальцами тает,
целый слоеный пирог, словно блин,-   
мир ускользает непонятой тайной.

Гумус - начинка земли, перегной. 
Он неказистый и пахнет не очень.
Но он питанье дает сам собой
травам, деревьям, гордится им осень.

Вешней порой всход дает контрабандой
и забывает, что жизнь безотрадна.

5.
И забывает, что жизнь безотрадна
каждый рассвет, розовея от сна.
Темы коснувшись легко, так досадно, 
музыка тихо ушла, как весна. 

Лишь улыбнувшись, как луч, исчезает
миг настоящий сверканьем ужа.
Каплей на струны упал с солнца заяц
и растворился, сквозь стены кружа.

Где мы все вместе живем и мечтаем
в разное время, не гаснет звезда.
Сердце Вселенной стучит и считает
у колыбели священной года.

Кто не готов влиться в чуждый сюжет,
кожа сгорает и в язвах уже.

6.
Кожа сгорает и в язвах уже
у молодых и зеленых - подранки.
Бич равнодушья, надменный, как жест, 
у обнаженных душой шов изнанкой. 

Кровоподтеки внутри не видны.
В сердце живое почти незаметно
лезвием тонким войдет в стужи дни
ложь и насмешки судьбы, как соседки.

Как оловянный солдат был всегда, 
в маленькой лодке истерлись все весла.
Щеки поток исхлестал и содрал
чьей-то наводкой смоленые доски.

Выгорела вся трава на площадке-
летом на солнце жара беспощадна.

7.
Летом на солнце жара беспощадна,
капельки пота, как бисер, у роз.
Неба прозрачность вниз льется шампанским,
пенится моря фужер до краев. 

Слез испаренье - соленые брызги.
Раной навылет ушедший вдаль гость.
Камень сереет в песке необычный-
сжатое сердце, как рваная гроздь.

Тикают чьи-то часы ритмом солнца.
Жизнью забытой небес циферблат.
Стрелки отстали на век, беспокойно 
кружатся птицы, счищая с них лак.

Силясь привстать в полусне миражей,
трескают камни - лучи виражей.

8.
Трескают камни  - лучи виражей,
слов выраженье желанием формы.
Связки трепещут, как плоть миражей,
скалы сгибающий звук невесомый.

Камнем поющим открылся нам мир
многоголосый. Гармония сферы... 
Хор прорывался внутри звоном лир,
песней наружу летел сквозь пещеры.

Музыки светлый призыв меж вершин
эхом небесным несет свои тайны.
Гнутые грани у скал, как графин,
струнами арфы пленяет октавы.

Ноты рисунков на строчках туманных
сквозь иероглифы плит проступают.

9.
Сквозь иероглифы плит проступают
жизненность линий, как чьи-то стежки.
Дата рожденья на кладбище - память. 
Первый судьбы узелок - наш эскиз.

Прочерком нити проявлена сущность.
В числах у смерти скользит тайный знак.
Вышивку жизни  порвет безыскусно
петля изнанки, подшившая фрак.

Где будет новый стежок неизвестно.
Здесь не узнаем, мир - детский манеж.
Мойры судьбы не спешат, как невесты, 
пряжи в достатке и ткани вполне.

Мы осознать лишь здесь только могли
клетки желаний немых и глухих.

10.
Клетки желаний немых и глухих
в нас заковали  все тайны Вселенной.
"Я" забывает в пустынях сухих,   
болью рождения все, что не тленно.

Режет мгновенье - наш временный меч,
как пуповину, единство с бессмертьем, 
связь обрывая с Отцом, только речь 
Матерью - Духом оставлена вестью.

Но, отделившись, душа, словно спит, 
тайно страдает и в коконе тела
невыносима всегда  тяжесть плит -
чаша изгнанья. Лишь воды купели

нежно смягчают нам горечь отравы.
Кто-то безкожий здесь спит, как бывает...

11.
Кто-то безкожий здесь спит, как бывает,
где аллергия на жизнь, - спазм сердец.
Время стирает  с судьбы покрывало,
кожу дубленую тел  сушит смерть.

Как оболочки, сойдут оправданья.
В ранах душевных из совести щит.
Семя растет перемен. Мирозданья
прикосновенье века шелушит.

Дна высочайших глубин звездной ночи
образ, как почка, хранящий свет-жизнь.
Дай ей раскрыться скорей, сбей замочек,
пусть дерзновенно, но это - ленд-лиз.

Кто равнодушьем убил свой триптих-
он был не с нами в сюжетах лихих.

12.
Он был не с нами в сюжетах лихих.
Словно последствия бомбардировки,
обморок жизни немых и глухих.
Сквозь равнодушья черты маскировки-

тень Хиросимы каленым клеймом.
Выжжены души, нет мыслей сноровки 
и невостребованы, словно лом.
Только личины жестокой шнуровкой.

Но прорастает трава вдоль дорог,
на полигонах, цветов не имущих.
Цепь эстафеты людей, крестный ход, 
свечи в ладонях, заутреню ждущих.

Свежие стружки вокруг ободком-
мы ж всегда в дреме стучим молотком...

13.
Мы ж всегда в дреме стучим молотком.
Вечная тема, последствия  "...измов". 
Ветхозаветный снобизм за лотком,
где лучше всех мы - катетер и клизмы.

Пальцем не трогай меня, дорогой,
все недостатки забудь и , послушай,
славь свои стены и будешь всем свой,
пой колыбельные в пьяные уши.

Нам указующий перст испокон
слаще молитвы и ждем все приказа.
Где безответственность щит, пустозвон
лезвие бритвы припрячет в кармане,

свод пирамид "МММ" - новый ком
с болью досадной под стон с матерком.

14.
С болью досадной под стон с матерком
мы разбираем свои же ошибки.
"Белые" пятна собьем мастерком,
как депутатский значок на обшивке.

Он над законом. Как так, господа,
выбор ненужный у нас утвердился?
Миру неприкосновен и всегда
грязь эшелоном и умные лица.

Для беззаконья тропа так открылась.
Приняли сами себе льготный КЗоТ.
Где у зарплаты края - нам не снилось,
вновь над горами амбиций эскорт.

Выросли все мы из прежней одежды,
зубы растут сквозь грозу от надежды.

15.
(7-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый ЯС Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Зубы растут* сквозь грозу от надежды
С волею дикой природы  в борьбе
Мысом туманным задиры-невежды
Манит, как море, весна на дерьме.

И забывает что жизнь безотрадна,
Кожа сгорает и в язвах уже,
Летом на солнце жара беспощадна,
Трескают камни лучи виражей.

Сквозь иероглифы плит проступают
Клетки желаний  немых и глухих,
Кто-то безкожий здесь спит, как бывает
Он был не с нами в сюжетах лихих.

Мы ж всегда в дрёме стучим молотком
С болью досадной под стон с матерком.

        8. ПРОФИЛЬ ЗА СТЕКЛОМ

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Ирина ШУленина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/11/06/7943

1.
С болью досадной под стон с матерком
паримся в жарких своих душегубках.
Цель мы теряем, как под кипятком, 
чтоб обнаружить потом в незабудках

в новых оттенках потерянный рай.
Тысячекратно себя разбивали 
мы, сомневаясь во всем. Каждый раз 
вновь убеждались, что были не правы.

Истины вечны.  Под этим огнем,
канатоходцы, спешим поскорее.
Топчемся в круге идей день за днем-
"первопроходцы" в своей лотерее.

От заграницы приняв "бутерброт"-
писано было с идеями впрок.

2.
Писано было с идеями впрок,
но погрузилось на дно Атлантидой.
Облаком тает отпущенный срок.
Пар, отошедший от губ, долго виден.
 
Теплые ноты на новой волне.
Брызгами пены уймись, Афродита!
Скорость узнала река и сквозь снег
на поворотах цветами увита.

Копит энергию век. Напролом, 
вырвавшись речью, бурлит меж камнями.
Задним числом осознав свой раскол,
закономерность рождает случайность.

Но отражает обугленный слой
профиль спокойный за толстым стеклом.

3.
Профиль спокойный за толстым стеклом-
кланяться Смерти нам стало привычно.
Месиво грязи осело на дно.
Наш проторенный маршрут весь в кавычках.

Стерты подошвы, застывший салют,
резкий прожектор венки освещает,
слепит в сетчатке глазной века культ-
шаг миллионов брусчатку счищает.

Сколько же павших голов ждал портрет
в плене идеи, как ленинской жертвой,
где деревянный костыль и протез-
право калеки и лучше быть мертвым?

В памяти нашей невиданный срок:
он ведь давно уж молчит - нам урок.

4.
Он ведь давно уж молчит  -  нам урок.
Плакал здесь колокол, сбитый на землю.
Полуразрушен хрустящий порог, 
прятался в соснах собор опустелый.

В каменной крошке следы не видны.
Ветхие стены и древние плиты 
ветер отполировал, словно льды. 
Стертые краски остались, как нити.

Тихо и странно внутри, тени рук- 
мир опустелый стоит на коленях.
Лик полустертых икон возле дуг,
надписи, гербы хранили столетья.

Ангелы здесь ли молились о мире?-
Треснули крылья за спинами сирых.

5.
Треснули крылья за спинами сирых,
головы сникли, потухшие взгляды.
Так облупился под сводами мира
наш золоченый фасад и гирлянды.

Под позолотой виднеются с краю
черные доски и бревна случайно.
В мокрой древесности лет, словно тайны, 
ликом пронзают и взором печальным.

Окаменело лицо на трибуне, 
дрожь микрофона и снова портрет,
где вождь один на века древним гунном,   
запатентован кровавый браслет.

Долго ли будет рекламою Смерть-
веки прикрыты не тяжко ль смотреть?

6.
Веки прикрыты - не тяжко ль смотреть?
Нам для чего фараоны в гробницах?
Нас окружает  оставленный след-
оттиск кровавых времен на петлицах.

В красных гвоздиках печаль замерла
черной кантовкой простреленной птицы.
Скорбь внутрь себя уберем, у жерла-
даты, годины и списки в таблицах.

Прячут стыдливо глаза - Мавзолей?
Неветераны, как будто виновны.
Жизни за что полегли у друзей? 
Ноют ведь раны и помнят все вдовы.

Как успокоить страдания мира?
Опустошен он и спит - не кумиром.

7.
Опустошен он и спит - не кумиром,
скованный временем, сжатый, как лед.
Всеми покинут и свергнутый миром,
в Горках остался один, стиснув лоб. 

Сброшенный с воза грызущейся свитой,
парализован, тяжелобольной. 
Взгляд в лихорадке блестит эбонитом,
метаморфоза - советчик плохой.

В страшных мучениях смерти железной
след фотографий мятущихся лет.
Как будто знает ответ своей бездны-
без эпитафий лежит неотпет.

Долго ли будет мозолить здесь свет
рыцарь, избитый мечтою - истлеть?

8.
Рыцарь, избитый мечтою, - истлеть,
длинным паломничеством утомленный.
От вавилонской истории ветвь-
копии миниатюр застекленных.

Вверх восходящей трибуной укрыт,
мумией связан, как узник бессрочный,
дух его не отлетит и у крыш
призрак скорбящий в когтях черной ночи.

Бродит в окрестностях миф, словно зверь,
камень тяжелый на шее из списков.
Как инвентарь ЦКК он, поверь,
пронумерован и нет здесь описки.

Пол, чтоб помыть - охраняет наряд,
дева с живою водой хмурит взгляд.

9.
Дева с живою водой хмурит взгляд,
пыль вытирая в стекле многослойном.
Место, как клетка, системы парад,
выхода нет из него в мир свободный.

Бункер бетонный пред всею страной-
круг безнадежный, замкнувшийся в камне. 
Русских часов циферблат уж давно
как заколдован, но не замечаем.

Стрелки пронзили страну до краев,
как директивы суда приговором,
очные ставки к нему на прием,
пост конвоиров с опущенным взором.

Память живых поколений не стерта,
только лишь снится прощение мертвых.

10.
Только лишь снится прощение мертвых.
Бог до Суда своего не дал срок.
Пыток машина идейных абортов,
как облегченье расстрел и свисток.

В темном подвале и прихвостень прежний,
сломленный страхом, признанье дает.
Предпочитает позор унижений
ложных признаний чекистский допрос.

Век надорвался, как ход по этапу.
Массовых акций увял карнавал.
Сыр в мышеловке идей, словно рапорт 
экспроприаций, не кот доедал.

Как благодарность от поросят-
лишь проститутки порой голосят.

11.
Лишь проститутки порой голосят,
чувствуя в мертвом родную основу.
Ради амбиций, подлее, чем тать,
честь свою немцам продал да и совесть.
 
Редкий наемник (ведь был же варяг!)
так беспринципно границы откроет.
Родину четвертовал, словно враг, 
в жизни покойник и Смерти не стоит.

Свите продажной своей даже нить,
не доверяя, вполне справедливо,
участь свою завещал: "хоронить 
с матерью рядом на том же массиве".

Сталин коварен в желании стертом-
нечем напиться в воздухе спертом.

12.
Нечем напиться в воздухе спертом,
в горле саднит надоевший ярлык.
Идол бессмертный с почетным эскортом
жмет у иголки ушко, как кадык.

В сломанных судьбах - драма историй.
Сердце народа зажато в кулак.
Красный террор расколол и поссорил,
каждый был узник. Печален ГУЛАГ.

Долго не знал панихид колокольных
белый и красный - двуглавый орел.
Кто от репрессий погиб монопольных,
кто безучастно - с неграмотных сел.

Тройка ребят ГПУ моложавых-
в памяти вечной народа корявой.

13.
В памяти вечной народа корявой
дьявольский росчерк "нероновских" звезд.
Голос картавый с прищуренным взглядом
статус державы жевал, словно воск. 

Сдал с потрохами все кайзеру части.
В царских покоях - дозволенный Хам,
как "буриданов осел",- было "счастье":
Зимний "прославил" навек этот срам.

С редким коварством свобод - прихоть роты,
марксовой базы достойный оплот,
строй драгоценнейших ваз в позолоте,
как унитазы, испортили свод.

Этой культуры последствия знаем.
Ты все не спишь, какаду, повторяешь?

14.
Ты все не спишь, какаду, повторяешь?
Кружится снова в глазах этот смерч...
Распоряженье тогда устрашало.
Властвовало без суда, словно меч. 

И без закона расстрел Трибунала.
Вскоре угрозы не стали явны.
Нам заменил протокол заседаний
образ свободы лубочных картин.

Сузив решетки тюрьмы паутиной,
окнами дома расширились дни.
Льготы для номенклатур страусиных
ленинским томом окружены.

И зашуршал наш народ над пайком
с болью досадной под стон с матерком.

15.
(8-й сонет венка магистралов - автор  Юлия Акатова, вшитый ЯС Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

С болью досадной под стон с матерком
Писано было с идеями впрок!
Профиль спокойный, за толстым стеклом
Он ведь давно уж молчит - нам урок

Треснули крылья  за спинами сирых,
Веки прикрыты - не тяжко ль смотреть?
Опустошен он и спит, не кумиром
Рыцарь избитый мечтою - истлеть.

Дева с живою водой  хмурит взгляд:
Только лишь снится прощение мёртвых.
Лишь проститутки порой голосят -
Нечем напиться...в воздухе спёртом

В памяти вечной народа, корявой
Ты все не спишь, какаду, повторяешь....

        9. СИЛА ТРЕНИЯ

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Ирина Шуленина
Автор вшитой Цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/11/08/6375

1.
Ты все не спишь, какаду, повторяешь
мысли чужие ни в лад, ни в попад.
Клетку закрою до самого края
тем шелковистым платком. Выйду в сад.

Верх серебрится ветвей у деревьев.
В нем отразится, как невод густой.
Лампа, светлея пятном, тьму рассеет.
Птица ночная взлетит над кустом.

Тень в промежутках у стен встрепенулась.
Призрачный зодчий вернулся к листу.
Змей о семи головах обернулся
шлейфом у ночи, где я на весу.

В шелесте листьев, шуршащих у ног,
с ритмом тревожным крик памятных нот.

2.
С ритмом тревожным крик памятных нот-
рупор отчаянно день подрезает.
Митинг и площадь у серых ворот.
Каменной грудью шинель отрезвляет.

Возле трибуны редеющий строй.
Курят подростки с ленивой походкой.
Не разобрав в веке цель  за игрой
или подмостки для будущей ходки.

Прошлых иллюзий  туман, как экстаз.
Символом веры борьбы катехизис.
Памятник руку держал напоказ
у револьвера. На лозунгах - кризис.

Следствие ненависти ты не знаешь?
Сколотым краем судьбу ли пытаешь?

3.
Сколотым краем судьбу ли пытаешь
иль обрываешь зеленый росток?
Сопротивленье судьбе, понимаешь,
новый подход ведь не даст, как урок. 

Общее дело - страны перемены.
Палки в колесах, как ленинский знак, 
век перемелет мукой каменелой.
Перегорело все, спрячьте кулак.

На одной ножке юла веселится,
крутится радость, как веретено.
Лишь остановится враз и косится, 
падает набок, как камень на дно.

Рухнувших балок, исчерпавших срок,
ребра стальные торчат из болот.

4.
Ребра стальные торчат из болот,
где своим злом ампутируют душу.
Зависть ли гложет, упущенный лот 
или потерянный рай  в Гиндукуше?

Бывшей элиты оправданна спесь.
Льгот ли пайковых к праздникам славным
память тревожит покой, словно лесть? 
Или защита созданий лукавых

прав на диване лежать день за днем-
взгляд безучастный за правом пособий?
И безответственно ждать без забот
выход случайный, лечится от фобий?

Тормоз для века в трясине опасной-
здесь арматура в тине увязла.

5.
Здесь арматура в тине увязла,
ржавая рухлядь в испарине дней.
Лень повернуться в мутнеющей ряске
и оглядеться вокруг. Спать родней. 

Необходимость учиться искать,
преобразившись, раскрепощенно 
в новое русло войти, все узнать,
дать свои силы. Так нет, упрощенно

прежних устоев уклад тянет ход.
Жизнь без извилин ведь не беспокойна,
словно беспомощный гид-луноход
в серой рутине застрял недостойно.

День ото дня от никчемности злей-
две кости-череп  -  для них Мавзолей.

6.
Две кости-череп  -  для них Мавзолей,
веки прикрыты в ресницах усталых.
Мыслью угасшей, разлитой, как клей, 
свой исторический шанс потеряли.

Так проиграли судьбы поворот.
В жизни привыкли простой, постоянный
статус гарантий иметь без забот,
без оснований, усилий напрасных.

Память свою раздражать пылью снов,
бывшей  вершиной хвалиться под мухой-
в зимнее время катать, как ослов, 
голые шины - недолгие слухи.

Время надежды срывает повязки-
символ земного пути в черных пазлах.

7.
Символ земного пути в черных пазлах
нам не навязан, мостишь его сам.
Пепел стряхнувши - прием безотказный,
бросят окурок в газон, самосад. 

Внутрь глоток пива, оттянут мизинчик,
взглядом циничным скользнув мимо всех,
сплюнут под ноги других, обезличив
нетолстокожих, и вновь громкий смех.

Птицы нагадят слегка и немного.
Эти - три кучи, как будто заказ.
Не уберешь за века все дороги,
экстренный случай и все напоказ.

Переломавши скамейки аллей,
нет балагура среди вензелей.

8.
Нет балагура среди вензелей,
только бравада, скупая улыбка.
Школа забыта, ведь так веселей. 
Водка-родителей жизнь опостыла.
 
С ними в обнимку не нужно затей.
Запах с рожденья в крови, это зелье,
как алкогольный синдром у детей
ватка со спиртом сигналом похмелья.

Тот многолетний запой, как угар, 
след поколений, как пик Коммунизма.
Так наш советский застой под "ура!"
метил наследье для будущей тризны.

Серость умножил, так жить хотел, тлея-
все он поставил на кон, не жалея.

9.
Все он поставил на кон,не жалея
и опираясь на власти террор.
Цели карьеры на славной аллее,
личная власть и успех до сих пор.

Прибыль в кармане от распределенья.
Скользки ступени, когда невтерпеж. 
Лестницы по головам поколений,
"грязные" деньги, законный грабеж.

"Верной" идеи апломб подчиняет,
все оправдает - проступки и ложь.
Верность слепая вождю облегчает,
совесть заменит дубеющих кож.

Сколько веревке ни виться  -  конец-
и поперхнулся, увидев венец.

10.
И поперхнулся, увидев венец,
планов корректор - само провиденье.
Верный заветам, народов "отец",
Сталин всю свиту держал не за деньги.

Беспрецендентно "лишенцем"* стал век.
В мирное время наган вороненый
новый террор развязал, ставя крест 
воле гражданской и  норме закона.

Правом вернул крепостным нашей славы-
"без переписки" пошли тиражи.
Новых советских рабов из облавы-
свежие списки безграмотной лжи.

Так по этапам шла наша идея-
камнем сейчас назвала лиходея.

11.
Камнем сейчас назвала лиходея,
но он прикрыл, как ненужный, дебат.
Веру святую змеей Асмодея
семинарист* оскопил для себя.

Втиснута в рамки идеологий
новой доктрины изнанкой любви,
где партия-новый бог и пологий
символ идеи пшеницей увит.

Троица из ГубЧеКа - приснапамять,
"братья и сестры" расстрелов в ночи
перевернули века, под казармой 
кости в могилах живые почти.

Не трупы стонали в колодцах колец-
не шелохнулся, "остыл", наконец...

12.
Не шелохнулся - "остыл", наконец,
царских останков боялся все время.
Прятал жестокость кровавый делец.
Щеки дрожали слегка. Словно семя,

рыжих отметин рябой колорит.
От напряженья устанет, украдкой
дрогнет сухая рука. Говорит- 
оспинки-льдинки дырявят досадой.

Выщербленное лицо, словно знак
из полутени - боялся он света.
Трубкою тычет о стол, снова враг, 
от подозрений - пятно винегрета.

В смертный агониях предал и друг.
Но продолжают дела его рук.

13.
Но продолжают дела его рук
однопартийной дележкой литавров.
Пот отирает от творческих мук
строго по курсу идущий фарватер.

Без колебаний идею принять,
носом по ветру учуять желанье.
Голосованье за власть, словно власть-
без изменений рядов постоянство.

Тот же ведь гнет большинства за спиной,
без словопрений любая оплошка.
А меньшевик у ковра, как изгой, 
ограничений намек по лбу ложкой.

Снова уводит мешок кенгуру
в клетке осенней "потешных игру".

14.
В клетке осенней "потешных игру"
вновь принимает кортеж королевский.
Быть всегда рядом - опенком в бору,
власти кормило к лицу, несомненно.

Все одобряем, душевный экстаз.
Очковтирательств ведь неразбериха.
Тот же у нас "Ревизор" и сейчас:
правда в кармане и лихо - не лихо.

Ложной бравадой греметь в медный таз:
кризис уходит, мы - первые, значит.
Вы - предпосылка, его  экипаж,
и остаетесь, как лыко к мочалу.

В прятки пустые, как будто играешь.
Ты все не спишь, какаду, повторяешь?

15.
(9-й венок венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый яс Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Ты все не спишь, какаду, повторяешь
С ритмом тревожным крик памятных нот,
Сколотым краем судьбу ли  пытаешь -
Ребра стальные торчат из болот.

Здесь-арматура в тине увязла
Две кости-череп - для них Мавзолей
Символ земного пути в чёрных пазлах,
Нет балагура  среди вензелей.

Все он поставил на кон, не жалея,
И поперхнулся,  увидев венец.
Камнем сейчас назвала лиходея
Не шелохнулся..."остыл" наконец.

Но продолжают дела его рук
В клетке осенней "потешных" игру*....


         10. ВСЕСИЛЬНЫЕ МАРИОНЕТКИ http://www.stihi.ru/2009/11/11/8595

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Шуленина Ирина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Шуленина Ирина

1.
В клетке осенней "потешных" игру
нам зачастую правительство дарит.
Сколько примеров, как орден на грудь, 
из закулисных интриг - в генералы.

"Преданной" свиты несчетны круги.
Царская Дума играла в неявки,
"протанцевала" войну на других-
банты в петлицах краснели пиявкой.

Единомышленники довели
до отреченья, где все незаконно,
и всенародный позор, где Берлин 
после сверженья приблизился к трону.

Много  предательства наших историй
можно представить вождям для уроков...

2.
Можно представить вождям для уроков,-
марионетками часто в руках.
Память Хрущева  в опущенных взорах-
"оттепель" с ним навсегда, музыкант. 

Берии руки связал верный Жуков,
Куба, ракеты и снятый башмак, 
кризис, Карибский бассейн, ровно сутки,
Кеннеди муки - попался впросак.

Но подвели вновь "друзья" золотые, 
номенклатура - "надежный" оплот.
Жизни спокойной мираж застолбили-
вежливый Суслов стремился в полет.

Сдал ведь Хрущев после съезда "весну"-
умер при жизни в комфортном плену.

3.
Умер при жизни - в комфортном плену,
вскапывал грядки на даче, клубнику.
Воспоминанья, свою ли вину... 
прятал тихонько от всех, как улику.
 
Знал себе цену, - он СТРАХ одолел.
Изредка Брежнев, (тогда моложавый) 
по телефону звонил. Через щель 
тень авансцены внушает лишь жалость.

Был он на Политбюро за плечом,
сзади Хрущева стоял не навязчив,
рядом бумаги держал новичок,
с видом лощеным прошедший так кастинг.

Кто бы подумал, что рухнет опора,
отняли крылья  - и все, и без споров...

4.
Отняли крылья - и все, и без споров:
спи на ходу или падай на дно.
Тишь благодати без всяких укоров.
Новый Манилов и власть заодно.

Пик Коммунизма сдавался без боя.
Образованье, как призрачный слой, 
среднее, как транспарант обороны.
"Воля" Отчизны - всеместный застой.

Выбрили мысли, как лбы без извилин.
Строй однозначен, без вредных идей.
Планы добили умы и доктрины,
плашками качеств различных затей.

Разочарованно слушали пленум-
отдали душу в словах ему с гневом...

5.
Отдали душу в словах ему с гневом-
Чехословакия, Афганистан...
Как полицейский с партийным полпредом, 
армии нашей кордон и Устав

был за границей идеей тепличной.
Лица родные за красным бельмом,   
вас покрывает позор не свой личный.
Чьих-то амбиций скрижаль под листом.

Балтика держит курок по привычке,
как "оккупантам", и долог тот срок.
Чей-то имперский заскок перемычкой-
эта "программа", как Сталинский рок.
 
Сердце, как видно, с умом не в ладу:
делай, что хочешь, но будь, как в аду...

6.
Делай, что хочешь, но будь, как в аду,
тенью выходишь, не успокоен.
В стенах Кремлевских кто пепел задул?
Наш замурован позор и покойник.

Черные списки блестят на плацу-
Ленин и Сталин, как братья по крови, 
все члены Политбюро по "отцу"
без переписки и права на совесть.

Суд всенародный для них на века-
памяти камень и реквием тризны.
Ключ безопасности плит  - портсигар,
наш "вечный" Каин жжет искры Отчизны.

Ад с кочергою готовит им время-
мертвые сраму здесь ждут с подогревом.

7.
Мертвые сраму здесь ждут с подогревом,
где Беловежская Пуща - грехи.
Ельцын и кучка на вольных посевах
за всенародной спиной не стихи,

пакт подписали в застолье дремучем.
Где Референдум? Не вспомнил никто.
Ведь не законен распад, только случай 
возле салата ничтожит итог.

Здесь произвол налицо перед нами,
как жажда власти. Простит ли их Бог?
На лоскутки рвал страну не цунами, 
без оснований делили "пирог".

Так в "этикетку" одели соху,
пропили "сушу" и жгут на верху.

8.
Пропили "сушу" и жгут на верху,
а весь народ сердобольно икает.
Так получилось, кого попрекнуть,
что Горбачевский талант дипломатий

стал нам не нужен? Понтийский Пилат
обескуражен у нас многократно.
Нам до  сих пор не простить Сталинград-
Ельцынский ужин в трапезе приятной.

Мы подтвердили  надолго тогда
склонность к диктату, отсутствие правил.
Варварство - хилый гарант ведь всегда
для демократа. А вождь наш лукавил.

Новый Союз не поднялся с коленей-
слезы земли запеклись в этом небе.

9.
Слезы земли запеклись в этом небе,
некому выстирать мокрый платок.
Междоусобиц  непаханный гребень-
наш непочат каравай "золотой".

Вновь осмелели и прежних друзей,
свой же парламент, босс - бывший партиец
отдал приказ расстрелять и музей
Маккиавелли дрожал, как осина.

Перевернулся  в гробу сам не свой 
единоверец идей в Мавзолее.
И до Чечни горизонт - снова строй,
огненный перец и служба в елее.

Сколько ни в чем не повинных ребят
пашнею черной покрыли себя?

10.
Пашнею черной покрыли себя,
на фотографиях - все молодые.
Афганистанской колонны солдат-
раны  зияющей след  на затылке.

Новые войны всех бывших больней,
след от распада стрелой грандиозной.
Долго еще нам нести тяжесть дней...
Редкий покойник такой одиозный.

Славу такую стяжал лишь один.
Пол-государства в костре Беловежья
отдал лисице под хвост и забил
подписью "царской" все наши надежды.

В ранах земля и окутана гневом,
сколько ее ни пахать - только в чреве...

11.
Сколько ее ни пахать, только в чреве
камни остались, снаряды лежат.
Пункты таможни и справа и слева -
много открылось с тех пор и межа

наши границы уже разделяет.
Память погибших у ноющих ран.
Красные розы лежат у фонтана-
след от Фороса и голос в экран.

Заговор ГКЧП - эти лица-
в брежневском духе, в лохмотьях идей.
Переворот, как октябрь, и петлица
контрреволюций - двуличье "друзей".

Всех отпустили их, видно, не зря-
лишь одни норки...посеять нельзя.

12.
Лишь одни норки...посеять нельзя,
вновь мы скатились в своей древней яме.
Скудный был опыт -(сегодняшний взгляд),
демократический стаж наш нулями.

Миг перестройки - просвет в облаках.
Комья свободы растаяли снова.
Сбили хвастливый восторг и закат -
в беличьей стойке, к поклону готовый.

"Белые" пятна страны проникали,
словно похмелье, в поникшие лбы.
От холодеющих строк заикались,
шок поколенья - свои же гробы.

Разочарованы в прежнем, в досаде,
что ж нас в безверьи нашем спасает?

13.
Что ж нас в безверьи нашем спасает?
Топит забвенье условий балласт.
Штамп пропаганды, рябой, словно Сталин, 
нас изуродовал всех, - век-коллапс. 

Как Азазелло вертел нам вопросы?
Белое черным с рожденья слыло.
Партия нам назовет на Форосе
черное белым и мы заодно.

Все принимали без слов и на веру.
Век стал дальтоник, где видящий - враг.
Преобладал серый цвет для примера -
Ленина сонник давал весь расклад.

Партия снова знаменья вещает?
Зимняя спячка, поверь, воскрешает...

14.
Зимняя спячка, поверь, воскрешает-
Лазарем новым кто будет весной?
Кризис последний система прощает-
сколько просчетов властей - и отбой!

Скудный анализ, как жалкие крохи,
встали законы у всех волостей.
Беглый обзор новостей, полувздохи
в овальном зале, где столько гостей.

Мы подбодряли себя за границей
нанопрограммой, в проектах - тоннель.
И проморгали застой в прежних лицах-
за дифирамбом остался "коктейль".

Сложно итожить, видать, поутру
в клетке осенней "потешных" игру...

15.
(10-й венок венка магистралов, автор - Юлия Акатова, вшитый яс  Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

В клетке осенней "потешных" игру*....
Можно представить вождям для уроков
Умер при жизни - в комфортном плену
отняли крылья - и все, и без споров....

Отдали душу в словах ему с гневом
Делай что хочешь, но будь как в аду.
Мертвые сраму здесь ждут с подогревом
Пропили сушу, и "жгут"  наверху...

Слезы земли запеклись в этом небе,
Пашнею черной покрыли себя.
Сколько её не пахать - только в чреве
Лишь одни норки...посеять нельзя.

Что ж нас в безверьи нашем спасает?
Зимняя спячка, поверь - воскрешает.

            11. ДУЯ СКВОЗЬ ПАЛЬЦЫ

АВТОР ВЕНКА - Ирина Шуленина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/11/15/8339

1.
Зимняя спячка, поверь, воскрешает
в памяти нашей прошедшие дни.
Запахом прелым сквозь лес обветшалый
осень растаяла в дым головни. 

Пар от дыханья колечками нимбов.
Девственность веток, как тонкая грань, 
строгостью линий хранит меж изгибов
свет расстоянья, вуалью туман.

Круг настоящий замкнув меж веками,
тяжестью снега протоптанный миг.
Меж золотых ободков облаками
спряталась вечность, как солнечный лик.

Дуя сквозь пальцы, глядит через сеть.
Нас так и тянет во сне посмотреть...

2.
Нас так и тянет во сне посмотреть,
как получается мир нереальный.
Странность сюжета, вокруг будто сеть. 
Сил нет себя обойти на поляне.

Зыбкие грани качают слегка.
Приподнимаюсь (я чуточку ниже), 
сзади в глазницы гляжу и река,
как в окуляры, становится ближе.

Не отойти от себя, как магнит.
Жуткие звуки, как гейзер в болоте.
Кто-то торопит забыть свою жизнь.   
Страх обернуться меня всю колотит.

Сквозь полудрему я вздрогнула в шали,-
кошка ласкает - себя потешает...

3.
Кошка ласкает - себя потешает.
Не разобраться - меня иль себя?
Связаны туго все кисти у шали.
Между ботинок шнурки все рябят.

Синие с красным полоски сияют.
Можно сказать ли? А голоса нет...
Губы уже запеклись, словно знают: 
слово опасно, опасней, чем свет.

Кошка катает сукно по дивану.
Белой мишени круги предо мной.
Где ожидает капкан и свивает
новый ошейник ремнями клеймо?

Страшно мне то превращенье во сне:
лапками мышь - здесь игра или смерть?

4.
Лапками мышь - здесь игра или смерть?
Снова борьба с переменным успехом.
Вдох с придыханьем, качается свет. 
Лишь придушила слегка для утехи

лапа кошачья, отпустит ли вновь?
Глазки в прищуре снимал оператор.
Пленкой подернутый взгляд шлет любовь.
Из объектива посыпались кадры.

Жертва готова к прыжку, встав с колен.
Из обстоятельств - улыбка осветит
пусть на мгновенье полет, но момент 
вспышками пятен откроет все сети.
 
Что из того, что все песни пропеты,
крылья сорвали и бросили в Лету...

5.
Крылья сорвали и бросили в Лету,
блеск бутафорский уплыл по волнам.
Серых лохмотьев  клочки, как примета,
пленка осталась в камнях, словно хлам. 

Мхом порыжела мышиная шкурка.
Вновь облачились в остатки от крыл.
Мы по привычке опять, словно турки,- 
в старых одеждах опять прежний пыл.

Некому шов разорвать, вы проверьте 
ветхой изнанки скользящую нить.
Новое время, а в нас, словно черти, 
лишь перебранки, что склепы винить...

Тихо грызетесь, за клеткой - оффшор,
мышью живется и так хорошо!

6.
Мышью живется и так хорошо!
Выброси из головы эти мысли.
Серым лакеем на место пришел,
бегать и шляпу снимать из корысти-

будет на ужин. Постой, не вертись,
на задних лапках спокойней работа.
Столбиком век простоять, это жизнь- 
не перегружен и век без заботы.

Щеки набить за углом - это прыть,
и без вопросов домой все запасы,
в норку для спячки зимой, может быть, 
спрятаться просто и здесь безопасней.

Не добежала до норки без света,
кошка сыта, ворс лоснит, а поэты...

7.
Кошка сыта, ворс лоснит, а поэты
дружно жалеют летучую мышь.
Собраны ветки и песней пропетой
из прошлогодней листвы только тишь.

Стертые краски зимы по дороге.
Бледны просветы в лесу даже днем.
Небо в березняке понемногу
тонкие маски сжигают огнем.

Образы встали во мгле из заката.
Очередь строчек среди облаков.
Неузнаваемый след для издательств,
будущий очерк, не знавший сапог.

Будущее вышивает кашпо.
Духом упали, что было, прошло...

8.
Духом упали, что было, прошло.
Но ведь, что будет, мы можем исправить.
Всадником бледным в снег время ушло. 
Век через нас  проскакал, как на праздник. 

Смятый и куцый, стоит человек.
Брызги фонтаном летят на залоге
из-под копыт лошадей.  Быстрый бег
от революций у нашей берлоги.

Падает шпага из рук и во сне
лоб холодеет в испарине страха.
Скачущий должен сидеть на коне, 
телом владея, и прыгать с размаха.

Неуловимых не знают ведь пули.
Хвост саламандры растет, как ни гнули.

9.
Хвост саламандры растет, как ни гнули,
лишь обновлен от ударов лопат
Хлестко, по нервам, по вспыхнувшим углям 
шел, словно каменный, век-автомат, 

сжатый духовно пружиной иллюзий.
Через горнило, пылающий свод 
вышли с обветренным ртом в перегрузках,
содраны локти, но все заживет.

Если горит под огнем  непрерывным
серый булыжник, разрушенный мост,
будет немым человек любопытный,
ищущий крылья и прячущий хвост.

Хвост саламандры - из огненных масс,
это не крылья: он может отпасть...

10.
Это не крылья, он может отпасть,
но вырастает из клеточки снова.
Словно слезинка  из сомкнутых глаз,   
век на ресницах повис незнакомых.

Новорожденный не слишком речист.
Криком затихшим в пещерах на скалах,
эхо призналось вдали, что он чист. 
Болью и стоном свирель рассказала,

как роженица-страна новый век
в ушко верблюда сквозь свет продевала.
Весь свой народ провела, человек- 
это ль не чудо? Москва прозевала-

снова её, как лицо, попрекнули.
Мы, как мутанты, перо умыкнули...

11.
Мы, как мутанты, перо умыкнули,
ген саламандры растит два крыла.
Время входило в застывшие струи
и уходило в песок, но была

капля за каплей пескам вопреки.
Зал полутемный за бархатной шторой
белым букетом хранил у реки
поле ромашек и снежные горы.

На белизне полотна только тень.
Нет  темных пятен, но тень не покорна,
нашей истории ход: ночь и день. 
Плугом по пашне корчуем мы корни.

Не поспевает цензура и власть-
вовремя скрыли, что есть у нас страсть...

12.
Вовремя скрыли, что есть у нас страсть-
в долгой упряжке - предчувствие рвенья.
Скорость речная - энергии власть,
брызгами пены видно нетерпенье.
 
На поворотах крутых, как спираль,
сопротивляясь о берег-помеху,
русло меж светлых камней манит в даль, 
моет пороги - трамплины к успеху.

Не иссякая в пути, дарит жизнь, 
воды вбирая, тепло, солнце, звезды,
небом питает волна и кружит,
свет возвращая на землю сквозь грозы.

Зимней порой спит реки изумруд.
В жизни не все так, как нам по нутру.

13
В жизни не все так, как нам по нутру-
медленным кажется передвиженье.
Экранопланы  границы сотрут
между морским кораблем, погруженным,

и самолетом, летящим вверху.
Крыльям подводным дано продолженье-
помощь воздушным крылом. Роль секунд-
скорость удвоит экран отраженья.

От Петербурга поток без дорог
к Калининграду пути все откроет.
Международный проект ждет свой срок,
в море Балтийском всю прибыль утроит.

Планы у нас воплощения ждут.
Свалит медведей зима - не помрут.

14.
Свалит медведей зима  -  не помрут,
ждет потепленья прогноз от погоды.
Стрелки природы меняют маршрут.
Требуют образ сменить у свободы.

Все архаизмы, где весь пьедестал
древних традиций почил в снежных лаврах,
зимние спячки долой, арестант,- 
айсберги тают в ледовых литаврах.

Кровь нам разгонит быстрей новый век,
новые мысли вращаются в мире.
Наномотор скоростей нам навек
плоскость стирает, как камень кумиров.

Призрак химеры болото внушает-
зимняя спячка, поверь, воскрешает!

15.
(11-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый яс Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Зимняя спячка поверь - воскрешает,
Нас так и тянет во сне посмотреть
Кошка ласкает - себя потешает -
Лапками мышь-здесь игра или смерть?

Крылья сорвали и бросили в Лету
Мышью живётся - и так хорошо!
Кошка сыта, ворс лоснит, а поэты
Духом упали - что было -прошло!

Хвост саламандры растет, как ни гнули.
Это не крылья, он может отпасть!
Мы, как мутанты, перо умыкнули
Вовремя скрыли, что есть у нас страсть*....

В жизни не всё так, как нам по нутру,
Свалит медведей зима - не помрут!


            12. СОВРЕМЕННЫЙ йогУрт

АВТОР ВЕНКА СОНЕТОВ - Ирина Шуленина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/11/17/7985

1.
Свалит медведей зима  -  не помрут,
лишь повторяют азы в полудреме.
Зимняя спячка, и вновь новый шут 
грамоте будет учить на подъеме.

В правилах новых всесильных мечта.
Сонный чиновник отныне без справок,
снова "качает права" и так "чта"
"звОнит" с апломбом без всяких поправок.

Если на завтрак "йогУрт", как свинец, 
полный нокаут всем правилам русским.
"ДОговор" и "феномЕн" помнит льстец.
В шоке Брокгауз перевернулся.

Скучно не будет, всегда аппетит-
правая знает, что левая бдит.

2.
Правая знает, что левая бдит-
не понимаешь, так жди озарений.
Звуки бунтуют, чиновник им мстит,-
с пеной взлохмаченной рык ударений.

По телефону оправдана прыть.
Нам напоследок усвоена норма.
Сколотый коготь рассек, словно рысь, 
мир какафоний - корзину для корма.

И, обернувшись, спешит Митрофан
спрятаться в ложе, он - законодатель.
Век двадцать первый першит; как профан, 
в правилах ложных не может дать сдачу-

гостем незваным на этом пиру.
Зверь наш багряный продолжит игру.

3.
Зверь наш багряный продолжит игру,
выйдет из моря с женой вавилонской.
Где бой без правил, дави по бугру.
Там под ковром наш букварь непристойный.

Дно без покрышки исчезло в дыму.
Мы в Зазеркалье, где сочные краски. 
Кто здесь живет хорошо, как в Крыму? 
Кошки и мышки, да бледный Некрасов.

Мышки проели все дно, хоть бы хны, 
словно в дуршлаге, но все по закону.
Кошки гудят в казино, паханы. 
Третьи в бумагах засыпаны, стонут.

Кризис не тонет, и чей депозит
как саламандра, в огне не горит?

4.
Как саламандра, в огне не горит,
прячется в норках своих с перепоя.
Дудкой волшебной поющей зари
выманил всех крысолов за собою.

Вздута поверхность, темнеет вода,
море клокочет и небо взрезает.
Тех, кто стоит на плечах, как орда,
душит их перхоть, в волнах исчезают.

Их накопилось, как вши, у моста.
Сети интриги по паводку сносит.
Санэпидстанция их  у поста
в красную книгу, смущаясь, заносит.

Даже в аду наш бомонд перекусит-
пляшет и пляшет с размахом по-русски.

5.
Пляшет и пляшет с размахом, по-русски,
словно  рекламе невиданный спрос.
Клёшем матросским в концертной нагрузке
"яблочко" снова в ходу, как вопрос. 

Вновь покатилось не сеяно семя,
крутится время, стоит колесо. 
Дырку вертит на боку наше племя:
грабли иль вилы, иль выбор - весло?

Шишки набили сполна, под заплаткой 
стерты мозоли, но есть ведь азарт.
Нам из свободы доха без подкладки-
дьявола козни и та же игра.

В клетчатой кепке всегда набекрень,
что нам готовит на завтрашний день?

6.
Что нам готовит на завтрашний день
сборник прогнозов - футбольное поле?
Весь муравейник, как свадебный пень, 
разворошил наш медведь поневоле.

Сбиты спирали ходов, в смятый холм
лапу он ложит свою коромыслом
сверху на всех муравьев, как ладонь. 
Кто набегает - становится кисло.

Он отправляет их в рот, словно ком. 
Что вы хотели? За лакомством вышел.
Это хозяин лесной с гонорком.
Не менестрели - шуршащие мыши.

Только хвостами трясут трясогузки-
средневековье сейчас в щелях узких.

7.
Средневековье сейчас в щелях узких,
ребра зажаты в следах паутин.
Противоречий реактор нагрузкой
тянет клубок волокно из рутин.

Нашей резины для жвачки довольно.
Ком прилипает, не оторвешь, 
белым слоистым пятном добровольно
к следу ботинок, как липкая ложь.

Клоун раздует, как шар в поднебесье,
наши победы, в экстазе горя.
Шумом пугает хлопок в барской спеси,
вспышка ракеты и плеск за моря.

Что приготовит входящий теперь:
хлеба иль зрелищ, иль горечь потерь?

8.
Хлеба иль зрелищ, иль горечь потерь,
или волынку затянет сначала?
Власти бездарной закрыть надо дверь-
вышел моральный износ капитально.

Кризис - экзамен, все средства проел
после Советов и серп виноватит.
Весь инвентарь устарел, вместо дел-
списки аварий и памятник в датах.

Что вы построили вновь для веков
офисы, банки и евроремонты?
Средств основных инвентарь весь под снос-
барские замки пиарят бомонды.

Не отвертеться отпиской, бумагой-
осень рыжеет кустом волчьих ягод.

9.
Осень рыжеет кустом волчьих ягод-
так облепил нас директорский круг.
Чартерным рейсом  столичным осада.
Так управляет Москва, между рук . 

Периферии задолбана зона,
липовых замов коварен отчет.
Плешки дипломы, спецы - не Сорбонна,
как инкубатор и также печет.

Тысячи делят трофей лицемерно:
прибыль, проценты в бездонный карман.
Райкина жив анекдот для "доцентов"-
два раза в месяц: получка, аванс.

Как кирпичи из дымящих печей,
собраны грядки из думских речей.

10.
Собраны грядки из думских речей-
толстые папки проверка для зренья.
Между зубами худой казначей.
Кризис застрял, как трава словопренья.

Жертва сюжета промышленный спад.
Как стоматолог за липовой коркой
дергает зубы подряд и на старт
дыры бюджета под новой коронкой.

Дятел кору продолбил телекамер,
красный затылок стал от напряженья.
Стружки в парадном ковре - думы таймер, 
мера опилок, как скорость скольженья.

Нефть дорожает! Как вам эта радость?
Зубья драконьи торчат из догадок...

11.
Зубья драконьи торчат из догадок.
Екатерина ж Аляску сдала!
Только осталось - в бумагах все гладко:
земли пустить в оборот, все дела. 

Планы аренды диктуют уступки.
Картой китайской все дыры покрыть.
Дальний Восток разыграть, словно шубку.
Новые ренты - чиновника прыть.

Тут самозванец едва ль без подмоги
с ними сравнится - бравада пуста.
Где бы Сусанина взять из берлоги,
возле столицы промочат уста.

Благословенья ждут лисьих речей
в новом порядке зажженных свечей.

12.
В новом порядке зажженных свечей
время нам кажется неумолимо.
Лупится краска и после ночей,
солнце играло на ней даже в зиму.

Блеск позолоты стремится на свет.
Каменным сводом срастаются плиты.
Полировался портал, сквозь просвет 
годы работы остались, как сито.

Изображенья святых все слились,
в них полустерты черты и одежды.
Лик проступает из тьмы древесин,
после молитвы рисует надежды.

В нефах гудит заплутавшийся ветер,
может, хоть знаками небо ответит...

13.
Может, хоть знаками небо ответит,
мне показался иль нет третий Рим?
Небо сквозь тучи синеет отсветом.
След оставляет закат между ним.

Красный немножко, как в пурпурной тоге,
словно подкова и тенью Кентавр. 
Где же гигантский тот конь-недотрога? 
Видно, стреножен и очень устал.

Рвется из прочной узды под спиралью,
сотканной снегом и тающей в мгле.
Будет теперь до весны блеском стали
мерзнуть побегом, опущенным в лес.

Нас захлестнули не зимние сети,
сколько ж еще нам хлебать лихолетья?

14.
Сколько ж еще нам хлебать лихолетья?
Каждый из нас  свой не ведает срок.
Опыт историй: бич Божий и ветер- 
видно не нужен властям, все не в прок. 

Лак демократий превыше свободы.
Выборов гонка съест крохи-бюджет.
Вновь запугает навек  все народы
ложь агитаций, скользящих в кювет.

Короток ведь поводок декораций-
жизни наемной дешевый успех.
Грифы "Секретно" в свой срок коронаций
тайны откроют и будет ли смех?

Перечень длинный медвежьих услуг.
Свалит медведей зима  -  не помрут...

15.
(12-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый Яс Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Свалит медведей зима - не помрут,
Правая знает, что левая бдит.
Зверь наш багряный продолжит игру,
Как саламандра в огне, не горит,

Пляшет и пляшет с размахом, по- русски...
Что нам готовит  на завтрашний день
Средневековье сейчас  в щелях узких
Хлеба иль зрелищ, иль горечь потерь?

Осень рыжеет кустом волчьих ягод,
Собраны грядки из думских речей.
Зубья драконьи торчат из догадок
В новом порядке зажжённых свечей.

Может, хоть  знаками небо ответит,
Сколько ж ещё нам хлебать лихолетья?

           13. Гражданский ликбез

АВТОР ВЕНКА - Ирина Шуленина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/11/19/7821

1.
Сколько ж еще нам хлебать лихолетья?
Столько ведь, сколько терпеть ты готов.
Впору вводить  всем нам Думским декретом
в школах гражданский ликбез за доской.

"Мы - не рабы",- петь простуженным хором.
Как инфантильность и детский испуг
нации преодолеть и стажером
комплекс Емели отбросить нам, друг?

Детям своим неужель, став примером,
бросим болото, мир в кухню замкнув?
Нужно вперед посмотреть и, наверно,
чуть дальше носа, забыв лишь зевнуть.
 
Время заждалось тебя уж вчера.
Месяц иль годы ползком по горам?

2.
Месяц иль годы ползком по горам?
Локти истерлись и стерты колени.
Мы отступаем и, пятясь, как рак,
пядью за пядью земли сдали тени.

Не оккупантам, мошенникам мзда.
В щелку забились, как те тараканы. 
Лишь бы не трогали нас и тогда
без транспарантов поднимем стаканы.

Руки вы дали связать подлецу-
ведь Хлестакову подставили щеки.
Взятки даете ему - "юр.-лицу"
не по закону, по глупым расчетам.

Власти самой не нужны эти сети.
Где остановка? Не в этом столетьи?

3.
Где остановка? Не в этом столетьи?
Кто же в традициях задал нам тон?
Иго монголов, как синтез двуличий: 
князь, получавший ярлык и с ним трон,
 
для сбора дани, являя покорность,
вместе со свитой боярской своей
на пол ложились ничком под порогом.
Ханы по спинам шли, как по траве.

Не уставали плясать непристойно
и похмеляться под смех всей орды.
Преданно знали урок и "достойно"
наши столицы закрыли нам рты.

Беглых и пленных - всех знает Урал,
Пешему легче дойти - на ура!

4.
Пешему легче дойти - на ура!
Нас прикрепили иглой крепостною.
Как же мы косны, очнуться пора. 
Взгляд подкаблучный увяз весь в застое. 

Варварство гложет все наши суды.
Дань по-монгольски усвоили просто.
Мы, как систему, ввели от орды 
статус налогов, как у пылесоса.

Делать карьеру привык без затей.
Подобострастьем чиновник наш дышит.
Надо ордынский ярлык поскорей
клеить им в паспорт, он будет не лишний.

Если в зародыше продана честь,   
пробка за пробкой, аварий - не счесть.

5.   
Пробка за пробкой - аварий не счесть:
в нашей истории нет светофора.
Регулировщик, отдавший здесь честь, 
пьяный писец за столом и просфора.

Ныне и прежде анализа нет.
Списки истерты таблиц диссертаций.
Даты поставит абитуриент,
почерк невежды, заказ агитаций.

Как же критерий искать для страны?
Где же путь верный от Господа Бога?
Надо века оценить сатаны.
Нравственность - метод, оценка - свобода.

По бездорожью истории стоны-
выехать негде - повсюду заслоны...

6.
Выехать негде - повсюду заслоны,
делит межу крепостничество вдоль.
Блеск эгоизма не видит урона,
быстро прижился закон, где юдоль

репатриаций с родного народа.
Были холопы, платили оброк. 
Их продавали, как скот, без заботы.
Это не рабство? Булавкой на срок?

Долго решался вопрос тот бесславный,
с освобожденьем, мешал барский суд.
Из европейских сторон православный
самый последний избавлен от пут.

Церковь несла свои пашни, как "крест",
красные робы в пути, но окрест...

7.
Красные робы в пути, но окрест
царская свита елозит в канавке.
Воздух свободы - непройденный тест,
дал для предательств соблазн для затравки.

Славу присвоить спешит депутат-
освобожденья высокие лавры.
Царская Дума стремглав из засад
пакт отреченья отправила в ставку.

Засуетились, как вши, красный бант
возле народа - фантом революций.
Выстрел Авроры и дым  канонад-
на сковородке репрессий все люди.

Тюрьмы заполнив, указ Совнаркома-
стройка за стройкой возводит хоромы.

8.
Стройка за стройкой - возводят хоромы,
номенклатуры кормушка - бюджет.
Голод в Поволжье, Россия вся в коме.
Звон колокольный угас, словно свет.

Нож продразверстки ударил по тылу.
Ссыльные семьи вагоны везли.
Малые дети в руках все простыли
и пожилые удар не снесли.

В голое поле легли не под солнце,
в рваной одежде - в объятья зимы.
Сколько погибло их там и в колодцах
стон без надежды от царской семьи.

Все разравняли чекистские вилы-
убраны кучи земли на могилах.

9.
Убраны кучи земли на могилах,
жгли керосином останки людей.
Кинопроектор реестр страшной силы-
кадры оставил для нас без статей.

Люди-скелеты съедали подметки.
Концлагерями ощерились швы.
Ленин готовил приказ о разверстке,
шли телеграммы потоком с Москвы.

Граждан лишали всех прав, документов:
"бывшими" стали - был вождь с ними прост.
Охлократия в рядах  перманентных-
выдвинут Сталин на маленький пост.

Съезд Коминтерна и "общий" экстаз-
ветхие латки в игре на показ.

10.
Ветхие латки в игре напоказ-
Горький был выписан с острова Капри.
Статус особый и мягкий приказ
дан был писателю в "дар от сограждан".

Как и Толстому, организовали
встречи с респектом "потемкинских" свит.
За городом пикники, "цинандали",
Горький не сдался, обманутый спит.

Весь допотопный набор из опричнин:
подкуп коварный и подлый расчет.
Стоимость трапез Толстых неприличен:
скромность изьяном - стотысячный счет.

Все по традициям древнего ига-
новых дорог не найти на витринах.

11.
Новых дорог не найдешь на витринах-
вся революция - сжатый диктат.
В бурных доносах - фрагменты доктрины:
вверх проникал клеветник и мандат.

Жизнь, как проценты, давалась убогим:
статусом льготным и квотой пайка
пользовался аноним, как двурогий, 
и спецагенты - подпольный "плэйкаст".

Старый соратник сдавал безвоздмездно
органам шефа и "шили" дела.
Вот и карьера в верха  повсеместно,-
вся подоплека, как сажа бела.

Преданный Сталину круг-экипаж-
только заплатки...и блеск распродаж!

12.
Только заплатки...и блеск распродаж-
личная дружба, лояльность в конверте.
Бонус компартий и партинстуктаж- 
экспорт протухших идей и портретов.

Съезд Коминтерна - торги под ковром.
Стульев подкладки - лоскут делегатов.
Где царь со свитой сидел, как погром-
жгли папиросой стол новые власти.

От заседаний ущерб поражает,
спишет по смете в слезах комендант.
В вазах, как в пепельницах, словно сажа, 
тлеющий пепел - "антидепрессант".

Наших "традиций" удушливы сети-
кто пожелает отрепьям бессмертья?

13.
Кто пожелает отрепьям бессмертья?
Кто дает взятки - умножит их дух.
Для лихоимства  ни в чем нет сомненья.
Зависть дорогу дала из прорух.

Общее мненье традицией стало:
дар ассигнаций - и ты бизнесмен.
Ведь не считает никто из вассалов
за преступленье - обязанность смен.

Кто знает взятку как дать нужным людям-
все "деловые", а честный - дурак.
Законсервировав зло лизоблюдам,
остановились, где наше: "Ура!"?

Ведь отрезвит перед смертью похмелье,
видя знаменье небес в междометьях...

14.
Видя затменье небес в междометьях,
запротоколил права постовой.
Сколько раз вспомнишь порядки советских
предков по трассе домой  с ночевой?

Чтоб не попасться, быть пешими надо.
Ведь во всем мире сегодня везде
пост и дорожный патруль - вся команда,
как безопасность пути и людей.

Должен открыто стоять для порядка
символ закона - гарантом дорог.
Наш, как в засаде сидит в разнарядке,
словно разбойник и ждет свой оброк.

Дискредитация власти всеместно-
сколько ж еще нам хлебать лихолетья?

15.
(13-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый Яс Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Сколько ж ещё нам хлебать лихолетья
Месяц иль годы ползком по горам?
Где остановка? Не в этом столетьи?
Пешему легче дойти - на ура!

Пробка за пробкой, аварий- не счесть,
Выехать негде - повсюду  заслоны.
Красные робы в пути, но окрест
Стройка за стройкой - возводят хоромы.

Убраны кучи земли  на могилах,
Ветхие латки в игре напоказ.
Новых дорог не найти на витринах
Только заплатки...и блеск распродаж!

Кто пожелает отрепьям бесмертья,
Видя знаменье небес- в междометьях?


           14. РЕЗУЛЬТАТ ПЕРЕСТРОЙКИ

АВТОР ВЕНКА - Ирина Шуленина
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://www.stihi.ru/2009/11/22/5883

1.
Видя знаменье небес в междометьях,
складывал век по слогам свой виток.
Лично носили мы десятилетья
всех "олимпийских" богов и поток-
 
сотни портретов, увитых вождями,
ниспровергали в советский "Мальстрем",
в бездну партийный устав и скрижали-
в надписях стертых дырявую сеть.

Как же подвел результат перестройки-
все ожиданья - увядший букет.
Тот же партийный анклав дальнозоркий
на заседаньях меняет свой цвет.

В этом кипящем котле русский дух
кто же пронес через век оплеух?

2.
Кто же пронес через век оплеух
дар сокровенный - наш внутренний стержень?
Номенклатура плела сети уз,
опухоль КПСС, как промежность,

группировалась у власти в паху.
Раковый корпус унылой простатой
вирус стяжательства нес, как блоху 
прихватизаций, и замер на старте.

Как же они не смогли повернуть,
выиграть время у интеллигента?
Ведь этот волчий инстинкт, словно грудь, 
грыз свое стремя - симптом импотента.
 
Как потрясло нас убийство, у Меня
наших традиций святые знаменья...

3.
Наших традиций святые знаменья-
тот, кто мужчина, и духом силен.
Время сгибало клеймом поколенья-
прятал он в жилах огонь и полет.

Женщины знают, по бабьи, приметы.
Не по червонцам, зеленым у.е.-
силу его узнают жарким летом,
а за глазами, как ласковый зверь.

Он без погон, без чинов, без отличий,
и без короны имеет почет.
Всех он оставил ослов, как обычно,
без сладких стонов, продажность не в счет.

Он сторонится хвальбы, показух-
поле чудес сохранит русский дух.

4.
Поле чудес сохранит русский дух.
Нас, как и прежде, хранит Богоматерь.
Нам пораженье - из прошлого слух.
Почву победе дает испытанье.

Викинг - наука в крови столько лет.
Твердый орешек - подарок от предков.
Русский вам не по зубам и сосед
лисьей порукой хвостом для кокетки.

Всех не подкупишь у нас - это вздор. 
Между рядами крысиные гонки.
Иконостас наш живой прячет взор,
мы за Ивана, жаль голос наш тонкий.

Скрыта калина стоит между сосен-
выросло древо, начнет плодоносить.

5.
Выросло древо - начнет плодоносить,
будут побеги от новых корней.
Сколько усилий готовит нам осень,
надо нам всем обновить ход саней.

Стимул для жизни - инстинкт побеждает.
Напоминает движенье звезды
тающий наш циферблат  и сквозь дали
сроки и визы идут, как дожди.

Прошлое нам не вернуть, оплатили
ящик Пандоры, он склепом закрыт.
Мы продолжаем свой путь по орбите.
Движутся горы,- и вновь след копыт.
   
Неумолимо вращается круг-
дали кредиты для преданных слуг...

6.
Дали кредиты для преданных слуг.
Также  кредит получало дворянство.
Неэффективность подобных услуг-
средства уходят меж рук постоянно

на потребленье. Помещик - банкрот.
Списки поместий и титулы свиты
шли по долгам на торги из болот.
Так государство с большой волокитой,

выход нашло, все скупив в льготах цен. 
Прибыль искало. Из крепости право,
выкуп- возможность крестьян за процент
выйти на волю - свободу давало.

Лет пятьдесят выкупались так россы-
банки всегда на плаву, без вопросов.

7.
Банки всегда на плаву, без вопросов-
делают деньги из денег, как дух.
Соль капитала - созданье колоссов,
банковский дутый процент, словно пух. 

Как пирамида, играют вложенья.
В кризисе мира  глобальная сеть,
где государство гарант ожиренья-
слабость и сила подобных затей.

Капитализма конец  неизбежный-
без революций упал институт.
Закономерный итог - не небрежность,
для экономик исчерпанный круг.

Неэффективность подобных услуг:
съели все чрево возможных потуг.

8.
Съели все чрево возможных потуг-
раскесарили потоков теченье.
Витте реформы медвежьих услуг
выпустил рубль золотой, назначенье- 

евровалюта. Каков результат?
Вышла Россия в Европу партнером.
Рыночный курс мировой, как плакат, 
взрывы салюта и литры ликера.

Вывезли свой капитал господа
так за границу - экспансия века.
И мировая война, как вода, 
съела страницу свобод человека.

Так и сейчас, словно воронов стаи
вновь урезают бюджет и латают...

9.
Вновь урезают бюджет и латают
после того, как раздули расход.
Непостижима  масонская стая-
численность директоров - ловкий ход.
 
Многих советов престижная свита-
незаменимый реестр из дельцов-
член тридцати руководств с пляжей Крита-
норма сюжета, не знают в лицо.

Дутый конвейер создав  для отчетов,
для невидимок затраты растут.
Руководит за глаза для почета,
сидя в сортирах, промышленный спрут.

Так формируется новая знать-
мало процентов, привыкли уж брать...

10.
Мало процентов, привыкли уж брать
деньги с казны, как игла наркомана.
Банки вкачали  источников часть-
весь государственный взнос из кармана

вклад за границу - прокрученный ход.
Вал из бакротства элит иностранных
вложенный съел капитал и исход-
кризис финансов - Отечества рана.

Встал наш промышленный блок, как в войне.
Снова вложенья и бизнес-заложник
прибыль стремится вернуть и вдвойне
взлет из процентов готовит блеск ножниц.

Срок обязательств уже истекает,
лишь дорожает бензин и все знают...

11.
Лишь дорожает бензин и все знают-
платит процентный кредит населенье.
Монополисты останутся с краю.
Выплатив акций процент многолетний,

беспрецендентно ( случайность? - не так!).
Кризис финансов предвидя заране,
усугубили сполна наш антракт.
Знали моменты за темным экраном.

Все предприятий счета, словно ветром, 
вмиг оголили на свой депозит.
Капиталистов игра - откровенно
выкачать прибыль и - новый транзит.

Деньги изыщет для них снова власть-
с банкой консервов останется мать...

12.
С банкой консервов останется Мать.
Нищий потомок в окраинах Рима,
воздух испортив, ведет свою рать. 
Гуси не смогут спасти сильных мира.
 
Спящих в бассейне не надо винить.
Римский патриций и шарик пинг-понга...
Нам сохранилось письмо, словно нить.
Думал о смерти  в плетеном шезлонге?

Он наслаждался в саду до зари:
вина и фрукты, мелодии звуки.
Не представлял, что ему, посмотри: 
жить только сутки и смертные муки.

Нравится ли вам история эта?
Может заплатит она по всем сметам?

13.
Может оплатит она по всем сметам?
Или готовит опять новый крест?
Плата историй  под грифом "секретно".
Банк интеллектов сейчас новый трест.

Наше спасенье - природная сметка.
Мы не игрушки из брошенных пазл.
В чьих-то лукавых руках этикетка:
только терпенье спасает всех нас.

Сколько провалов властей, как в офсайте,
чья-то гребенка по смете прошлась.
Видимый всем результат на асфальте-
наша щебенка - строительный класс!

Много вопросов оставило лето.
Сколько известий есть в разных приметах...

14.
Сколько известий есть в разных приметах,
листьями осень разносит вокруг.
Столько расходов пустили по ветру...
Нам ничего не несут годы мук.

В лысых покрышках чужих совещаний
сквозь лихолетья иссяк наш кредит.
Платим в чужой кошелек обещаний
годы отрыжки, а власть- монолит.

Выборов время придет, встрепенутся: 
знаки вниманья стране, как вдове.
"Призраком" страх наведут экзекуций,
чем лучше сами? Да хуже вдвойне.

Не лицемерьте, слова, словно сети,
видя знаменья небес - в междометьях...

15.
(14-й сонет венка магистралов - автор Юлия Акатова, вшитый яс Ирины Шулениной):
http://stihi.ru/2009/09/11/3063

Видя знаменье небес - в междометьях
Кто же пронёс через век оплеух
Наших традиций святые знаменья?
Поле чудес сохранит русский дух.

Выросло древо, начнёт плодоносить?
Дали кредиты для преданных слуг,
Банки всегда на плаву, без вопросов,
Съели все чрево возможных потуг.

Вновь урезают бюджет и латают,
Мало процентов,  привыкли уж брать....
Лишь дорожает бензин, а все знают
С банкой консервов останется Мать.*

Может оплатит она по всем сметам....
Столько известий есть в разных приметах...


            ВЕНОК - МАГИСТРАЛ

АВТОР ВЕНКА Юлия Акатова http://www.stihi.ru/2009/09/11/3063
Автор вшитой цепочки ЯСов - Ирина Шуленина http://stihi.ru/2009/08/19/79

1
Сколько известий в разных приметах
Опыт столетних корней для ростков
Птичье кочевье в поисках света
Ласточек взлет за моря - без следов

Бег от морозов - желание выжить
Словно корит нас совесть в душе
Нет ей здесь мира. Не зря ж как услышим
Плакали розы - быть нам "в шалаше".

Все лепестки на земле опадают;-
Слезы прощанья и горечь потерь
Серой громадой камней наблюдают:
Ёжится зданье...и хлопает дверь...

Там где тепло есть - и Бог не так строг
Лижется кошка - и  гость на порог

2.
Лижется кошка - и  гость на порог,
Новое лето - всех бывших дороже.
Птицеголовый и серый, как смог,
Камень возник из травы на дорожке.

Рвется, как голубь, туда где светлей
Вылететь хочет, и с доброю вестью,
В те голубятни-дома на земле,
Где щЁгол голый с наивною песней

Мечется между домов; мимолётом
голову вскинул - ах, небо - вокруг.....
Он, заплутавшись, не смог беззаботно
Улиц покинуть, где он - для всех друг.

В каждой минуте с потоками света
Слиплись усы, как в меду, от секретов

3.
Слиплись усы, как в меду, от секретов,
Пошевелил только пальцем Отец*
Выпорхнув птицей в сумрак наветов
К камню приник "невзначай" наш хитрец,

Слился меж теней: не виден,не слышен,
Крылышек трепет зажал под сапог.
Словно ресницы камней давит "дышло"**
Взглядом осенним прощальный звонок.

Тщится он взглядом сказать, что всё можно,
Миг развернулся изнанкой во тьме!
Прошлое тянет опять неотложно
Словно вернулось...к тюрьме да суме

Не Сатана ль замышлял сей итог? -
Очень приятно  лишь то, что дал Бог.


 Отец* - так называли И.В. Сталина
** -закон, по пословице "закон что дышло, как повернул...."

4.
Очень приятно  лишь то, что дал Бог.
Это мы знаем, и ждём всё подачку
Кто собирает замёрзший песок
с рыжих охапок листвы, как отдачу

времени смену?- Садовники знают
Яблоки были б, деревья цвели
В белом цвету, как в метель, замерзая
Все облетели, и в землю легли.

Голая ветка блестит утром майским
Слизанным соком  в предверии лета,
Яблоков розовый бок - бывших, райских,
Пахнет морозом...и ложью "приветов"

Кто посылал их - тот слышит их скрежет
Морщится, камень за пазухой держит...

5.
Морщится, камень за пазухой держит,
Правда в рыданьях -  да толку то что?
Звуками опыт взывает к надежде
Что по траве шелестит горячо

Кошка с наскоку добычу задушит,
Белые крылья утопит в крови...
Камень сейчас закричит: Это ж души
Мучиться столько осталось в любви*?

Вырастить крылья свои из морали,
В небо стремиться под самый конец, -
Зубы кошачие ж вмиг разорвали
Всласть прикусили...кусочки сердец.

Что сочинит  вновь, размазав пятном
Старый скупец- острослов вечерком

6.
Старый скупец- острослов вечерком
Вертит корону с камнями преданий
Кто изготовил над мёртвой рекой
Ту молотилку времен и страданий?

Глазом кошачьим, - кого б уничтожить -
Высмотрев с неба, кто будет "герой",
Встретит луна, как огнем, карой божьей
Следом по-рачьи ползущих толпой;

Вновь отползаем назад,  от греха,
В ветхие норки - "завинчены  краны."
Жалкие крохи глодать? -Чепуха,
Так будет проще..зализывать раны

Кутаем души больные в одежды,
Зубы растут* сквозь грозу от надежды.

7.
Зубы растут* сквозь грозу от надежды
С волею дикой природы  в борьбе
Мысом туманным задиры-невежды
Манит, как море, весна на дерьме.

И забывает что жизнь безотрадна,
Кожа сгорает и в язвах уже,
Летом на солнце жара беспощадна,
Трескают камни лучи виражей.

Сквозь иероглифы плит проступают
Клетки желаний  немых и глухих,
Кто-то безкожий здесь спит, как бывает
Он был не с нами в сюжетах лихих.

Мы ж всегда в дрёме стучим молотком
С болью досадной под стон с матерком

8.
С болью досадной под стон с матерком
Писано было с идеями впрок!
Профиль спокойный, за толстым стеклом
Он ведь давно уж молчит - нам урок

Треснули крылья  за спинами сирых,
Веки прикрыты - не тяжко ль смотреть?
Опустошен он и спит, не кумиром
Рыцарь избитый мечтою - истлеть.

Дева с живою водой  хмурит взгляд:
Только лишь снится прощение мёртвых.
Лишь проститутки порой голосят -
Нечем напиться...в воздухе спёртом

В памяти вечной народа, корявой
Ты все не спишь, какаду, повторяешь....

9.
Ты все не спишь, какаду, повторяешь
С ритмом тревожным крик памятных нот,
Сколотым краем судьбу ли  пытаешь -
Ребра стальные торчат из болот.

Здесь-арматура в тине увязла
Две кости-череп - для них Мавзолей
Символ земного пути в чёрных пазлах,
Нет балагура  среди вензелей.

Все он поставил на кон, не жалея,
И поперхнулся,  увидев венец.
Камнем сейчас назвала лиходея
Не шелохнулся..."остыл" наконец.

Но продолжают дела его рук
В клетке осенней "потешных" игру*....

10.
В клетке осенней "потешных" игру*....
Можно представить вождям для уроков
Умер при жизни - в комфортном плену
отняли крылья - и все, и без споров....

Отдали душу в словах ему с гневом
Делай что хочешь, но будь как в аду.
Мертвые сраму здесь ждут с подогревом
Пропили сушу, и "жгут"  наверху...

Слезы земли запеклись в этом небе,
Пашнею черной покрыли себя.
Сколько её не пахать - только в чреве
Лишь одни норки...посеять нельзя.

Что ж нас в безверьи нашем спасает?
Зимняя спячка, поверь - воскрешает.

11.
Зимняя спячка поверь - воскрешает,
Нас так и тянет во сне посмотреть
Кошка ласкает - себя потешает -
Лапками мышь-здесь игра или смерть?

Крылья сорвали и бросили в Лету
Мышью живётся - и так хорошо!
Кошка сыта, ворс лоснит, а поэты
Духом упали - что было -прошло!

Хвост саламандры растет, как ни гнули.
Это не крылья, он может отпасть!
Мы, как мутанты, перо умыкнули
Вовремя скрыли, что есть у нас страсть*....

В жизни не всё так, как нам по нутру,
Свалит медведей зима - не помрут!

12.
Свалит медведей зима - не помрут,
Правая знает, что левая бдит.
Зверь наш багряный продолжит игру,
Как саламандра в огне, не горит,

Пляшет и пляшет с размахом, по- русски...
Что нам готовит  на завтрашний день
Средневековье сейчас  в щелях узких
Хлеба иль зрелищ, иль горечь потерь?

Осень рыжеет кустом волчьих ягод,
Собраны грядки из думских речей.
Зубья драконьи торчат из догадок
В новом порядке зажжённых свечей.

Может, хоть  знаками небо ответит,
Сколько ж ещё нам хлебать лихолетья?

13.
Сколько ж ещё нам хлебать лихолетья
Месяц иль годы ползком по горам?
Где остановка? Не в этом столетьи?
Пешему легче дойти - на ура!

Пробка за пробкой, аварий- не счесть,
Выехать негде - повсюду  заслоны.
Красные робы в пути, но окрест
Стройка за стройкой - возводят хоромы.

Убраны кучи земли  на могилах,
Ветхие латки в игре напоказ.
Новых дорог не найти на витринах
Только заплатки...и блеск распродаж!

Кто пожелает отрепьям бесмертья,
Видя знаменье небес- в междометьях?

14.
Видя знаменье небес- в междометьях
Кто же пронёс через век оплеух
Наших традиций святые знаменья?
Поле чудес сохранит русский дух.

Выросло древо, начнёт плодоносить?
Дали кредиты для преданных слуг,
Банки всегда на плаву, без вопросов,
Съели все чрево возможных потуг.

Вновь урезают бюджет и латают,
Мало процентов,  привыкли уж брать....
Лишь дорожает бензин, а все знают
С банкой консервов останется Мать.*

Может оплатит она по всем сметам....
Столько известий в разных приметах...

Мать.* - имеется ввиду Родина -Мать, намёк на плакат "Родина-Мать зовёт..."

15.
Столько известий в разных приметах,            
Лижется кошка - и  гость на порог.
Слиплись усы, как в меду, от секретов.
Очень приятно  лишь то, что дал Бог.

Морщится, камень за пазухой держит
Старый скупец- острослов вечерком
Зубы растут* сквозь грозу от надежды 
С болью досадной под стон с матерком

Ты все не спишь, какаду, повторяешь
В клетке осенней "потешных" игру*....
Зимняя спячка поверь - воскрешает -
Свалит медведей зима - не помрут.

Сколько ж ещё нам хлебать лихолетья
Видя знаменье небес- в междометьях