Видишь, там на горе возвышается крест, под ним десяток солдат - повиси-ка на нем...(с)
Пока вы все ищете счастья – да без посредников, с жизнью торгуясь – в легкую, на пари, девочка пишет, рожает себе наследников и так проживает эту - свою – последнюю, чтоб было о чем на небе поговорить. Пока вы все бьетесь, сдаетесь, друг друга душите, пока вы клянете то, на чем свет стоит, девочка покупает себе беруши и просто себя внимательно, долго слушает, чтоб разобраться, как оно там, внутри. Девочка знает, что будет, когда закончится, у девочки не интуиция – просто нюх, девочка и редактор, и переводчица, она б рассказала каждому – да не хочется сто раз повторять бессмысленную фигню. Девочка всех просила, но есть упрямые - мол, объясни нам, вычитай, научи, мы тоже желаем утром на Фудзи-Яму, мы знаешь, какие умные – хватит тяму, Емеля – и тот прославился на печи. Давай нам секреты, ну, чем ты там души потчуешь, давай нам чернила – напишем – и вкривь, и вкось, мы все здесь крылатые – небо наш дом и вотчина, мы прямо в космос - этой безлунной ночью же – ты нас направишь, чтобы нам удалось. Девочка смотрит, молчит – тяжело и пристально, девочка знает, в кого полетят ножи, только безумцы тянутся вверх неистово и продолжают брать бесполезным приступом горные кручи и верхние этажи. Эй, говорят, мы бессмертные и великие, нам и тебя не видно-то с высоты, мы полетим – святые, ангелоликие, мы перебудим планету своими криками, и где-то под нами останешься точкой ты. Девочка смотрит, молчит, осторожно крестится, тихо уходит, чтоб не прервать полет. Если на небо ведет золотая лестница, как ни стараются втиснуться – не поместятся, это служебный, смертный там не пройдет. Девочка ставит чайник, у свечки греется, вечер приходит, чтобы остаться с ней, девочка не уверена, но надеется, ей обещали – стерпится, перемелется.
Белыми перьями падает первый снег.