На мягком лугу,
перед толпой,
танцовщица выступала вперед, прямо под куполом неба.
Она возникала, как бы поднявшись среди маиса.
В длинных лентах,
в охре и желтизне одеяний
открыты только лицо и глаза;
волосы - под складками шали;
руки, сведенные вместе, вскинуты ввысь.
Был месяц, когда раскрывались бутоны.
Танцовщица слегка всколыхнулась в предчувствии ветра,
раскрыла руки, сложила их ковшиком
и выплеснула себе на голову солнце.
Она трепетала,
она наливалась,
зрела.
Все заметней
зернились во рту её зубы;
жесткие ленты приоткрывались;
голова ее вскинула красноватые волосы,
и наконец
сквозь одежду прорвались груди.
Тогда она изогнулась початком
и оказалась хлебом у поля во рту.
Перевод М. Самаева