В Москве расстрелян какой-то мразью православный священник, говоривший людям: "не убий!".
Я, к сожалению, совсем не флегматична,
Не прагматична, не дипломатична.
Вы лёд, а я – огонь, вы пламя, я же – порох.
И в мире никому не слышный шорох
Мне громом с неба кажется как будто.
На улицах Ирака и Бейрута,
На улицах и площадях российских
Мелькают тени серые фашистов.
И мало кто встревожен их возвратом,
Нас убеждают пламенно в обратном:
Стремлений нет к возврату геноцида.
Я слушаю и мне ужасно стыдно.
У нас есть Бог, Он – есть, Который – сущий,
И нам бы в райские стремиться надо кущи,
А мы пытаемся делить его на части,
Его, Творца, Он – Целое, Он – Счастье…
Вкушаем тела его сына, крови капли,
И нам сильнее б надо стать, а мы ослабли.
И жалость к брату и сестре совсем исчезла,
И докричаться друг до друга бесполезно.
Лелеем маленьких божков из глины с камнем,
Давно сошедшие с ума (такой анамнез).
Мы, как к закланию агнцы, идём покорно
Не к свету ясному небес, а к яме чёрной.