«А знаешь ты, какой олифой
старинный выкрашен Тифлис?»
Иосиф Гришашвили
Ну, разве олифой покрыли
крутых переулков дома,
Полонского и Гришашвили
сводившие ночью с ума?
И краской, слегка разведенной,
сумеет ли выкрасить кто
резные пролеты балконов,
что помнят Котэ и Кето?
Я трогаю старые стены –
палитру тепла и добра.
Их краски вовеки нетленны.
Как небо. Как свет. И Кура.
Из окон, которым не спится,
на строек бетон и песок
короткою ночью ложится
надежды неясный мазок.
Потом, когда дел под завязку
и время торопит, свербя,
дома окунаются в краску
упорства и веры в себя.
А вечером, в двориках тесных,
над старым соседским столом,
плывут разноцветные песни
о будущем и о былом.
Цвет памяти и откровенья
несут над Курою плоты.
Лишь черная краска забвенья
чужда переулкам крутым.
Я трогаю старые доски.
И, вдруг, представляю легко,
как рядом дымит папироской
небритый художник Нико.