Говорят про творческие раны,
от засилия семейной жизни,
говорят, что женятся и спорят,
спорят,
спорят,
с миром, или подленько - друг с другом.
Но и в споре говорят, что можно
слову волю дать и песней воплотиться
в новые дыханья,
что не бурей в море - а
давлением и плотью океана
так огромно, так всецело,
так всецело всем
на мачту,
на фарватер,
и на пятую часть света
всё везёт моя молитва
о жене, чтоб только что-то главное
до боли в пятках
принести с работы и до дома...
Может, я о жажде думать вместе?
Говорят тебе казявки,
и отсутствие и вьюги,
и дождя,
и снега,
что по знакам собиравшиеся в ткани
жизни, сна и были
представленья, разметались на узоры
постоянства, ожидаемости действий.
Тут вдруг я! Весь -
"вдруг" и друг -
такой неметкий, неуёмный,
поражённый тягой думать резво -
говорю тебе о сердце-ровне,
о родне твоей по духу,
чтоб зажечь и словно факел
пронести в хмельные реки
музык твоих новых самых действа,
прорубить тебе
топорностью желанья,
новую полянку со стихами...