Я уходил служить, отец
Напутствие давал: Птенец!
Как сам найдёшь себе друзей,
В минутах трудных не робей!
Не лги, хоть правда и горька,
Она, как ключ из родника,
Забьёт, когда очистишь дно.
В душе своей не пестуй зло.
Сынок! Ты будущий солдат!
И если вдруг войны набат
Разбудит мёртвых и живых,
Не становись, за спины их.
Тонуть ли будешь - не кричи,
Скинь лишний груз и выплывай.
Ты лучше другу помоги,
И он поймёт, что ты не пай.
Знай, я служил и воевал,
И ранен был, в бреду стонал.
Пришёл в себя, лишённый сил,
Но вынесть с поля не просил.
Собою, друг меня накрыл,
Осколков град его прошил,
Он, лишь успел сказать: Прощай!
А ткань зелёного плаща
Бурела от крови, а я:
Зачем тебя, ведь смерть моя…
Мне до сих пор стоит в глазах
Слеза на неживых щеках.
Служи сынок! Служи! Служи!
Своею честью дорожи!
Слыхал - команду дали в строй.
Ну, с Богом! И махнул рукой.
Восьмидесятые ХХ в.
Это было первое и последнее стихотворение, которое я принёс для печати. Больше, никогда, до сих пор, я не давал глумиться бездарным редакторам над стихами, написанными мной. Они так его покромсали, что оно стало похоже на огородное чучело. Я назвал это уродомыслием. Это моё личное слово, ни у кого не позаимствованное. Всему виной - последняя строчка стиха. Я не злопамятен, но мне смешно и горько было тогда и сейчас. Эта безнаркозная ампутация строчек отбила на двадцать лет, желание связываться с печатью. Со временем я осознал, что стихи могут кануть в небытие и ужаснулся. Предоставляю право читателям и почитателям поэзии - всем без исключения высказать своё мнение. Даже критические, вразнос замечания будут мне только на пользу. Мне награда ваши отзывы. С уважением к Вам, Косачев В.А.