Робкий месяц в окошко светил,
В бледно-жёлтое шторы окрашивал.
Поздний гость про любовь пошутил
И неважное что-то расспрашивал.
Торт скучал украшеньем стола
И селедка "под шубою" маялась.
А она, замирая, ждала
И заранее, грешная, каялась.
Гость сказал, что приехал с войны,
На которой, за храбрость отмеченный,
Защищал неделимость страны
И вернулся домой покалеченный.
Он хрипел над гитарной струной,
Поминая судьбы обстоятельства.
Он с хозяйкой делился войной,
Состоявшей из жертв и предательства.
А она, не пытаясь понять
Про войну с непонятным названием,
Все ждала: вот начнет обнимать,
Вот сейчас огорошит признанием.
Вот сейчас: упадет тишина,
Полумрак… Это будет ко времечку…
Нет! Его все держала война,
Гладя лапой кровавой по темечку.
"Понимаешь, а мы… а они…
А в гражданских стрелять не могу же я…
А потом мы остались одни…
Да у них ведь всё наше оружие!
Кто им прОдал – найти бы его…
На фугасе… Застряли на местности…
А СанькА – братанА моего…
Мы тогда зачищали окрестности…"
Он умолк, закурил. А она
Вдруг увидела:
гостьей непрошенной
Между ними сидела война,
Прикрываясь шинелькой поношенной,
Сатанея от тысячи бед,
Забавлялась полями сражения…
Стихла ночь, притушившая свет,
Признавая свое поражение.
"Я пойду… Не могу… Извини… –
Гость шнурки торопливо завязывал, –
Впрочем, знаешь, ты мне позвони…"
Пол-второго будильник показывал.
Ты одна, ты присела к столу.
Теплый дождь разгулялся по улице.
Капли тихо текли по стеклу.
Загадала – вернется и сбудется.
А потом, все опять и опять
Вспоминая ночное свидание,
Безуспешно пыталась понять
Ту войну с непонятным названием.