шестилапы и мохнаты,
тонким шёлковым шитьём
молодые мизгирята
выстилают окоём:
затевают паутину
из размолотой воды.
то ли крыж резной на спинах,
то ли косточки звезды.
солнце в чаще затаилось,
в глубину ушла луна,
по сутёмкам водят вилы
полуяви-полусна,
вороных в упряжке двое,
тяжело скрипит чигирь
и висит над головою
торжествующий Мизгирь,
выбирает ловко сети
до кромешной пустоты:
вправо – ангелы и дети,
влево – люди и скоты,
кто-то – в студень чёрно-белый,
кто-то – в вертоград цветной,
я твоя душой и телом –
дай увидеть мир дневной.
распусти свои тенёта,
ледяную канитель –
облетела позолота
на крахмальную постель,
режет тело нить стальная,
и уже невмоготу
света белого не зная,
слепо верить в темноту.
разреши проведать утро,
отворить зари плетень,
и, ржаную ниву будто,
перейти недолгий день,
но когда в небесных норах
звёздные мелькнут носы,
кровь ночного муховора
стукнет в сердце, как часы.
я вернусь в твой терем тьмовый,
за чугунные замки,
и защёлкнутся оковы
на живом луче руки.
улыбнётся Маремьяна,
прочь отбрасывая жом,
загремит погонщик пьяный
металлическим ковшом,
сразу станет винным поле
от серёдки до краёв –
но спасётся на подоле
стая солнечных репьёв.
На http://www.stihi.ru/2009/11/25/8948