Светлой памяти моего отца
Сабита Жиренова
посвящаю
Скучая в двадцать первом веке,
Я для прочтенья взял роман
О необычном человеке,
Что грозно звался Чингисхан.
И с первых строк повествованья
Я был сюжетом увлечён,
Монголов Тайное сказанье
Полночный разогнало сон.
За удивительным героем,
Деяньями потрясшим свет,
За тем, что нес триумф и горе,
Я следовал тропой побед.
Закрыл я книгу ночью поздней
И, выйдя на пустой балкон,
Наедине я слушал звёзды,
Свидетелей былых времен.
А звёзды к разговору звали
Про позабытые миры,
Во тьме они напоминали
Монгольских воинов костры.
И было ль это в кратком сне,
Или в игре воображенья:
Гигантский всадник на коне
Возник на небе без движенья.
Он возвышался надо мной,
А небо вдруг закрыли тучи,
И в тишине предгрозовой
Услышал голос я могучий:
1
«В Монголии ударил гром,
И степь наполнил шёпот капель,
Передавая весть о том:
Пришел Вселенной потрясатель!
Средь зеленеющих равнин
В семье известного нойона
Родился я, их первый сын,
Наследник будущего трона.
Мне имя дали Темуджин
И предрекли мой нрав железный,
Предчувствуя, что властелин
Подарен голубою бездной.
И небо сына берегло
Для высшего предназначенья,
А сказку детства вдаль несло
Онона плавное теченье.
Отец в седле сидеть учил,
Его дела пример подали,
Для рода много он свершил,
Но рано горе мы познали.
Погиб отец мой Есугей,
А родичи врагами стали,
И от предательских мечей
Мы, сыновья его, бежали.
От смерти спас меня Онон,
Сокрыл крутыми берегами,
Там юность, мой тяжёлый сон,
Прошла, забытая богами.
И там, в плену невзгод и бед,
Приняв и боль, и униженье,
Еще не в силах дать ответ,
Ступил я на тропу свершений.
В ожесточившейся степи
Во дни предательств и гонений
Пред испытанием судьбы
Не встал я всё же на колени.
Я верил в сонме горьких дней:
Дела отца добром вернутся,
И слезы матери моей
Врагам возмездьем обернутся.
В борьбе я верный путь искал
И, напрягая ум и жилы,
Я по крупицам собирал
Друзей и приближённых силы.
И по прошествии тех лет,
Строптивую судьбу стреножив,
Пришёл и первый вкус побед,
Могущество моё умножив.
И вот настал он, наконец,
Миг, что принёс почёт и силу:
Мне небом послан был гонец,
Что некогда призвал Аттилу.
На курултае был мне дан
Верховный титул Чингисхан.
Подлунный мир, забудь покой,
Я отправляюсь за тобой.
2
Пришли другие времена,
И по примеру кереитов
Мне подчинились племена
Найман, ойротов и меркитов.
И коныраты рядом встали.
И первый я нанёс удар
По тем, что нам названье дали,
И племя истребил татар.
Под рвущиеся к небу туги
Стекались воины округи –
Как будто силы всей Вселенной
Вобрали грозные тумены.
И с этой роковой минуты
Взорвался мир соседних стран:
Я стёр с лица земли тангутов,
И пало княжество Турфан.
За кровь хагана Амбагая
Своей ответили сполна
Чжурчжэни и народ Китая,
Не защитила их Стена.
А вслед за ними был Отрар:
Тиски невиданной осады
Удерживали млад и стар,
Увы, не получив награды.
У покорённых древних стен
Мы верных жителей казнили,
А с ними умирали те,
Что в ночь ворота отворили.
Расплавленного серебра глотком
Казнил юнца я Гайир-хана,
Чтоб помнил он на свете том
О разграбленьи каравана.
А город вровень стал с землей,
Покрытой кровью и золой,
И та жестокость наказанья
Врагов повергла в содроганье.
Не выдержал хорезмшах
Монгольских войск свирепый натиск,
Исчез с эмирами в песках,
Но всё же смерть смогла догнать их.
И Самарканд, и Бухара
Не отразили нападенья,
И наступила им пора
Войти в монгольские владенья.
Звеня, летели тучи стрел,
И земли мусульман стонали.
Свершался мира передел,
Все города Хорезма пали.
Отнял я земли правоверных,
Но избранной дороге верный,
Я взор свой устремил на запад,
Меня манил добычи запах.
И дальше мой приказ повёл
Нойонов Субэдэя с Джэбэ
Туда, где ни один монгол
С Вселенной сотворенья не был.
Они с туменами прошли
По краю голубого моря,
И новым племенам несли
Опустошение и горе.
Алан, кипчак и славянин
У Калки бой нойонам дали,
Но посреди родных равнин
Они сраженье проиграли.
И по безбрежию полей
Текли воинственные реки,
Пришли на Русь враги страшней,
Чем половцы и печенеги.
Так покорились мне народы
На растянувшиеся годы.
Земля, одна большая рана,
Признала волю Чингисхана.
Жестокий жребий был мне дан,
Он гнал меня из дали в дали,
И я узнал немало стран,
И много стран меня узнали.
Потомкам я своим оставил
Великий свод железных правил,
И завещал не прятать лица,
А храбро, беспощадно биться.
Они на запад, дальше, шли
И продолжали путь мой ратный,
До Балтии, где край земли
Им повернул коней обратно.
Отца и деда чтя обычай,
Они стремились за добычей,
И был повсюду слышен стон
Порабощаемых племён.
3
Но возвращался вновь и вновь
Я к разрешенью тайны жгучей:
Не рода ли другого кровь
Течёт по венам сына Джучи?
Зачем взывает он к добру
И просит для врага пощады,
И равнодушный к серебру,
Он ищет в знаниях отраду?
Он позабыл мои слова:
Победы слабый не достоин,
Что люди – это лишь трава
Тому, кто по рожденью воин.
Он не предатель и не трус,
Но слишком любит свой улус,
И защищает, словно враг,
Страну степей Дешт-и-Кипчак.
Как оправдать поступок скверный?
В своем улусе он укрылся
И, не сумев быть сыном верным,
На зов отцовский не явился.
И в ярости слепой мгновенье
Пришло ужасное решенье,
И в степь отправился гонец,
Чтоб положить всему конец.
Но не вмещает это разум,
Со мной монгольский род скорбит:
Вдали, по моему ж приказу,
Мой сын, мой первенец, убит.
Седая степь, скажи, ты знала ль,
Чем я, суровее отца?
И не убийство ль сына стало
Началом моего конца?
Прошёл я, жизни забирая,
В сердца людей вселяя жуть,
И вот, случайность роковая
Мой прервала кровавый путь.
Нелепый случай на охоте:
Зловещий хищника оскал
Коня спугнул на повороте,
И я, монгол, с коня упал.
Остатки сил в себя вбирая,
Ещё земли держала твердь.
Стонал я, волей побеждая
Ко мне крадущуюся смерть.
Ещё я верил во спасенье,
А предо мной вставали вновь
Опустошённые селенья,
Костры, пожарища и кровь.
И перед краем чёрной бездны,
Жестокий завершая век,
Я понял: я, как все, исчезну,
Что я всего лишь человек.
Мне изменил мой путь высокий,
Мне не достичь уже вершин,
И смерти отодвинуть сроки
Не в силах даже властелин.
Потомков время разбросает,
Как ветер разметает пыль.
Зачем я жил на свете, знают
Лишь звёзды да седой ковыль».
* * *
Прошла гроза, умылись звёзды,
Но долго я не спал в ту ночь.
Я сквозь века увидел слёзы
Того, кому нельзя помочь.
И думал я, зачем так странно
Ко мне явился грозный дух
И горькой речью Чингисхана
Пронзил недремлющий мой слух?
Зачем нас небо сотворило,
И для чего дано любить?
Не для того ль в нас эта сила,
Чтоб попытаться разрешить
Загадку вечную природы,
На что даются жизни годы,
И лишь на время нам даны
Короткие о жизни сны?
И в том ли смысл существованья,
Чтобы могущество познать?
И Сокровенное сказанье
Об этом не смогло сказать.
А если вдруг тебя случайно
На крыльях вознесёт успех,
Всё ж помни – есть на свете тайна,
В свой час равняющая всех.
Ушёл во тьму правитель древний,
Отец султановских династий,
К своей звезде дорогой терний,
Но знал ли он покой и счастье?
Звезда сверкнула и погасла,
Стрелою прочертила путь,
Чтоб не пройти его напрасно,
О той легенде не забудь.
июнь – октябрь 2006 года
(в год 800-летия со дня образования
Великой Монгольской империи)