Ты под кожей – на самом дне меня,
там стоишь у распахнутого окна,
смотришь, как великовозрастная луна
забавляется светом внутри меня.
Так живёшь: не просишь ни пить, ни есть.
Я догадываюсь о том, что ты есть
ибо в черные дни, когда жизнь – жесть,
не схожу с ума, не иду на месть.
Иногда ладонь, положив на пульс,
говоришь отчётливо: « Ну их, пусть…»,
и внутри горишь, как библейский куст,
наполняя лёгкие, пока воздух пуст.
Чем отблагодарить тебя, скажи.
Хочешь, сдам свои железные блиндажи,
вывешу белый флаг, красный крест?
Только вряд ли смогу, как Он, на Крест,
потому что грешна, уж ты прости,
и слаба, как всякая травести,
и такая на мне за всех вина –
глина моя до корней красна.
Но с горячего лба, с холодного во гробе,
руку чудотворную свою не снимай,
потому как по всем дорогам иду к тебе
Николай Угодник, Святой Николай.