Он был застенчив, даже робок.
Когда пришёл его черёд,
уже седой от «похоронок»,
он, как и все, пошёл на фронт.
И на войне, всё так же робок,
под минный вой над головой,
с гранатой ползал меж воронок,
как сын, убитый под Москвой.
Ему бывало очень страшно.
Но, ненавидящий войну,
он добегал до рукопашной,
как сын, погибший на Дону.
Не раз его убить хотели.
Бывало, убивал и он.
Ведь пули с двух сторон летели.
Летели пули – с двух сторон…
И на седой от снега пашне,
в Восточной Пруссии,
в конце,
убил солдата в рукопашной
седой немецкий офицер…