Уже неделю кто-то сверху сыплет манную крупу. Да, мы все варимся в одной каше. Только кого-то сразу подчерпнут ложкой, а кто-то может остаться в тарелке. Навсегда. Незамеченным.
И мы лезем вперед, и мы расталкиваем, и мы бежим каждое утро, опаздывая. И если бы было модно носить венок на голове - мы бы все носили венки.
Мне вчера снилось, что мы с тобой валяемся в снегу. И ты снимаешь варежку и теплой, розовой ладошкой стряхиваешь снег с моих ресниц. И целуешь меня. А в этот поцелуй снег попал, и холодно, и колет губы. И твои глаза, как будто потерявшиеся изумруды, в этом самом снегу улыбаются. Контрастно. Нереально.
И ты все также небрит. И мои волосы все также отливают рыжим. И все вроде бы также, только это "также" слишком туманно. Белая пелена.
И тут я понимаю, что это все - сон. Что моя голова слишком увязла в мягкой подушке, и костяшки пальцев белые - так сильно я сжимала одеяло. И у глаз странные горячие тропинки. Глаза воспаленные, глаза горящие, глаза колет что-то.
А я даже не знаю, что делают сейчас твои глаза. Может быть, они пьяно следят за струнами. А может, лживо ласкают чьи-то доверчивые зрачки. Не надо больше этих глупых зрачков! Довольно! У меня больше не учащается пульс, и румянец не появляется от притока крови. Мои губы - бетонные и сливаются со снегом. Они такие же мертвые.
А за окном все также сыплет манная крупа. Если каша кажется тебе слишком пресной, в твоих силах в любой момент добавить туда варенья.